ветерок и сонный писк альмов, дремлющих в саду. Но сегодня вместе с тихим шелестом листвы они впустили в мою комнату бродячего кота. Я уже не спала, когда он спрыгнул с раскидистой яблоневой ветви и мягко опустился на подоконник. Обвив лапы пушистым рыжим хвостом, дикий зверь просто сидел на краю и наблюдал, но стоило мне пошевелиться, как он тут же шмыгнул в окно и скрылся в густой листве. И ни холодная вода, ни крепкий бодрящий отвар Эльи не смогли усмирить тревожные мысли об этом событии. В голове навязчиво скреблись слова служанки о тамиру.

Из найденных книг я поняла: люди действительно их ненавидели.

Мне попадались короткие очерки ученых, пытающихся понять природу этих существ, и сборники пугающих, порой совершенно не детских, сказок. В них рассказывалось о чудовищах, пьющих людскую кровь, ворующих чужие лица и поглощающих души. Их описывали как кровожадных обезумевших монстров, что лепят себе безобразные ужасающие морды и тела, нарушающие все законы природы.

Одна из попавшихся мне легенд рассказывала о страннике, одной зимней ночью искавшем ночлега.

Седина уже давно выбелила бороду Старосты, а время нещадно проредило его некогда пышную шевелюру и затуманило взор. Когда странник постучал в дверь, старик не сумел разглядеть голода, горящего в глазах чужака. Он впустил его в дом, сытно накормил, обогрел у огня и дал мягкую постель. Но в благодарность за эти дары ночью, когда дом погрузился в сон, странник прокрался в комнату Старосты, склонился над его постелью и впился острыми зубами в горло. Он с жадностью иссушил тело старика, а когда в нем не осталось ни капли крови, проглотил душу. Иссохшее, пустое тело рассыпалось прахом в руках чужака. А утром, когда семья собралась за столом, они не обнаружили странника в своем доме и не заметили перемен в лице деда и отца, которое отныне принадлежало зверю.

На следующий вечер все жители деревни собрались на площади по зову Старосты и приготовились слушать его вести, но вместо них они услышали лишь протяжный вой, сорвавшийся с уст старика. И на этот душераздирающий клич из леса откликнулись десятки новых голосов. Из вечерних сумерек явились чудовища. Они вызывали ужас своими исполинскими размерами и безумными обликами — у одних были птичьи морды, но лисьи тела, другие передвигались на шести лапах или скользили по земле, словно змеи с медвежьими головами и сотней глаз. Никто из жителей не сумел убежать от острых клыков, и стая пировала всю ночь.

Я захлопнула книгу и стянула с полки следующую.

Истории, рассказанные в ней, были такими же мрачными и несли в себе лишь одну поучительную мысль: не стоит спасать раненного зверя на пустынной дороге или приглашать чужака в свой дом. А более поздние писания возносили хвалу чародейкам с болот: могущественные ведьмы не стали мириться со злодеяниями тамиру, для защиты людей они наложили на перевертышей смертоносные чары — рожденные волками навеки оказались закованы в звериных шкурах, а тех, кто осмеливался вновь касаться людской крови ждала мучительная смерть.

Я пролистала еще несколько страниц и наконец нашла те успокаивающе строки, от которых по телу разлилось приятное спокойствие.

Проклятье ведьм не только отравило людскую кровь для языков тамиру, но и выжгло сияющие клейма на их шкурах. Чудовищ теперь можно разглядеть в лесной чаще прежде, чем их носы учуют людской запах, или же без труда отличить их от домашних зверей, в чьих шкурах они когда-то скрывались.

Я вспомнила своего утреннего гостя: острые ушки с маленькими пушистыми кисточками, белое пятнышко на груди, любопытные зеленые глаза и никакого клейма, источающего призрачный свет сквозь густую рыжую шкуру.

«Обычный кот» — успокоилась я, мысленно усмехнувшись собственной подозрительности.

Лестница натужно заскрипела, когда я, нагруженная стопкой книг, спускалась, медленно переставляя ноги по тонким перекладинам.

— Ты всё еще здесь, — недовольный голос раздался так близко, что я испуганно вздрогнула.

Нога соскользнула со ступеньки, и я чудом удержалась, крепко вцепившись в лестницу свободной рукой: несколько книг всё же соскользнули с верхушки неровной стопки и с глухим ударом распластались по каменному полу.

— Осторожней, пташка, так ведь и ушибиться можно, — насмешливо прокомментировал Арий.

— Спасибо за заботу, — недовольно пробурчала я.

Парень хмыкнул в ответ и лениво пожал плечами. Пока я спускалась, он поднял с пола одну из книг и безучастно повертел ее руке, будто не знал, с какой стороны нужно подступиться к этому старенькому фолианту.

— Ты знала, что порой людское желание способно сравниться по силе с Древней Кровью? — вдруг спросил Арий. — Допустим, можно мечтать о богатстве и однажды камень на лесной дороге обратится в золото под твоей босой стопой. Или можно мечтать о любви, как в сказках, и однажды конь чрезмерно богатого юного графа благородно испустит дух прямо на твоей лужайке, устроив вам роковую встречу. — Парень сделал драматическую паузу, и его губы изогнулись в лукавой усмешке. — Или можно желать новой жизни в мире полном удивительных чудес, и тогда перед тобой закроются все двери, ведущие из Гехейна. Главное желать этого всем сердцем.

Я удивленного округлила глаза, встретившись с насмешливым взглядом Ария.

Что он пытался этим сказать? Это из-за меня Артур не способен открыть дверь в Сильм? Да, я не хотела покидать Гехейн, но не могла поверить, что мое нежелание способно встать на пути у столь могущественной магии.

А еще я не хотела, чтобы кто-то знал о моих истинных чувствах.

— Наверно, в своих фантазиях ты очень романтизируешь Гехейн? Представляешь себе магию, витающую в воздухе, и себя, скачущую босиком по полянке в окружении речных духов? — Арий склонился к моему лицу и зловеще прошептал. — Вот только магия требует огромной и зачастую кровавой платы, а любое милое и волшебное создание разорвет тебя на клочки.

Я невольно попятилась назад. Хищный блеск в льдисто-голубых глазах Ария пугал сильнее его слов.

— Но ты не сможешь просидеть всю жизнь в доме Омьенов, скрываясь от окружающего мира. Велизар не будет опекать тебя вечно, и однажды ты окажешься на улице наедине со всеми монстрами Гехейна. Поэтому советую не питать фантазий и всеми силами искать дорогу в свой Сильм, как можно скорее.

Руки дрогнули, и книжная стопка опасно покачнулась, когда я порывисто водрузила ее на ближайший стол.

Я пыталась не обращать внимания на Ария и его слова. Но он не отступал. Приблизившись вплотную, легко, почти нежно, он приподнял мою голову за подбородок и пристально посмотрел в глаза. От подобной наглости во мне закипела злость, вытесняя недавний страх.

— Ты с