за еще несколько дней жизни в Гехейне.

❊ ❊ ❊

Элья встревоженно топталась на пороге дома. Ее тонкие пальцы сминали в руках кусочек пергамента, обогнавшего нас в пути и уже сообщившего о возвращении. Как только наемный экипаж остановился у ворот, женщина помогла мне сойти на дорогу и увлекла в дом. Она позволила мне самой заняться раненой рукой: смыть кровь и нанести травяную мазь. Осколок впился неглубоко, но рана пересекла практически всю ладонь — новый шрам поверх старого, словно нынешняя жизнь накладывалась на прошлую.

Позже я вернулась в столовую, где мы с Шеонной молча перекусили кукурузным хлебом с цуккини, запивая слегка горьковатым чаем — я узнала успокаивающие травы, которыми меня опаивала служанка в первые дни пребывания в Гехейне. Но в этот раз я не отодвинула чашку в сторону, а залпом осушила напиток. После чего поднялась в спальню, рухнула на кровать и погрузилась в сон.

Меня не терзали кошмары, не радовали и красочные сновидения. Казалось, я всего лишь моргнула, на долю секунды погрузившись в темноту, а когда открыла глаза, ночь уже окутала город, и над крышами домов сиял серебряный диск луны.

Сон больше не возвращался, как бы я не пыталась уснуть и сколько бы не ворочалась на кровати. В итоге меня одолел голод, и я спустилась на кухню.

Там я нашла несколько ломтиков прожаренного мяса и хлеб. Сидя в комнате, залитой тусклым сиянием Слезы, я наслаждалась тишиной и впервые ощущала небывалое спокойствие. Этот дом внушал чувство безопасности, которое я не испытывала с тех времен, когда родители еще были рядом. Стены особняка и его жители, сами того не зная, помогали мне в борьбе с моими призраками — они спасали мою душу. Я не хотела покидать это место и возвращаться в мир полный болезненных воспоминаний.

Я поняла, что больше не ощущаю леденящего прикосновения страха, меня не пугали тишина, окутавшая дом, темнота, сгустившаяся в углах комнаты, или тени, мелькавшие за окном. К тому, же одна из этих теней сейчас смотрела на меня через узкое окно под потолком. Я хлопнула в ладоши три раза, как меня учила Элья, и кухню окутала тьма. Когда глаза привыкли к мраку, я разглядела за окном пронзительно зеленые глаза и розоватый нос, оставивший на стекле мокрую полосу от прикосновения.

Кот.

Это было то самое животное, существование которого отрицала Элья. Она и все жители Дархэльма видели в этих существах монстров, а я видела лишь маленького зверя, пожирающего взглядом ломтик мяса в моих руках.

Думаю, в тот момент успокаивающий чай Эльи еще действовал на мое сознание, притупляя страх, потому что я не боялась, когда открывала дверь и выходила в ночь. Увидев меня, кот вжался в землю на верхней ступеньке лестницы, бегая глазами по сторонам и ища пути отступления.

— Всё хорошо, я не обижу тебя, — тихо прошептала я, бросив зверю мясо.

Кот недоверчиво принюхался к еде, коснулся ее кончиком языка, распробовав на вкус. А после, схватив ломтик, кинулся прочь. До меня донесся легкий шорох листвы, и тишина окутала сад.

«Обычный голодный кот» — подумала я.

Каким же сильным был страх людей перед прошлым, что заставлял по сей день ненавидеть и истреблять этих несчастных существ?

Поднявшись в сад, я огляделась. Кот скрылся в ночной темноте и не отзывался на мое еле слышное «кис-кис». Дожевывая остаток бутерброда, я обошла вокруг дома и устроилась на ступеньке главного входа. На втором этаже, в кабинете Велизара Омьена и в спальне Шеонны, все еще горел свет. Этот дом не спал даже ночью.

Я не удивилась, когда Шейн присел рядом со мной, но удивилась тому, что в этот раз он вышел из дома, облаченный в легкие штаны и домашний халат, в котором я так редко его видела. Порой мне казалось, что парень никогда не снимает форму Ищейки Коллегии и костюм был ему второй кожей.

— Мне жаль, что сегодня всё так обернулось, — произнес Шейн.

Я небрежно кивнула, не найдясь с ответом. Я не горевала о случившемся — где-то в глубине души даже ликовала этой небольшой отсрочке и шансу еще немного подышать воздухом Гехейна. Но было страшно признаться в этом хоть кому-то.

Некоторое время мы сидели в полной тишине, пока Шейн вновь не нарушил ее.

— Твоя рука, — заметил он.

Я опустила взгляд на повязку, которая изрядно пропиталась кровью за время сна. Я сжала кулак, удивившись отсутствию боли.

— Я обработаю ее еще раз.

— Ты уже попыталась, теперь позволь мне. — Шейн протянул распростертую ладонь. — Если ты боишься, я не буду смотреть на твои руки, — успокоил он, — для лечения глаза мне не нужны.

Я с минуту всматривалась в спокойное лицо Шейна, после чего неуверенно кивнула, и он закрыл глаза.

Мои шрамы были не только постыдным увечьем, которое в детстве высмеивали сверстники, но и болезненным воспоминанием, которым не хотелось делиться. Они напоминали о самой большой потере в моей жизни. И остаться без повязок в присутствии другого человека было так же стыдно и неприятно, как появиться нагой под любопытными взорами. Пришлось набраться храбрости, чтобы медленно разжать руку.

Ладонь Шейна зависла поверх моей, и я еще раз пристально всмотрелась в лицо парня, убедившись, что его глаза надежно закрыты.

Его пальцы скользили над моими шрамами, я едва ощущала тепло, исходившее от кожи Шейна. Порезы постепенно затягивались, не оставляя после себя никаких следов, кроме старых рубцов. Уже убирая руку, Шейн случайно, а может и нет, коснулся моего запястья, вокруг которого словно браслет вился свежий шрам — моя цена за жизнь в этом доме.

Я вздрогнула от прикосновения, но не одернула руку, и Шейн принял это как позволение прикоснуться к руке. Его пальцы скользили по рубцу, оставленному тонкой веревкой, которой Шеонна связала мои руки, когда нашла меня в лесу, а мне, перепуганной до смерти, не хватило ума просто успокоиться и не вредить себе в попытках освободиться.

— Мне стоило сразу залечить их, а не потакать твоим страхам перед магией.

Большой палец Шейна скользил по шраму, от этого легкого и нежного прикосновения по коже пробежали мурашки.

— Хотя с разбитым лбом это было бы довольно трудно, — устало усмехнулся он.

— Прости, — пролепетала я, и мои щеки вспыхнули от воспоминаний. Шейн в очередной раз напомнил о моем нападении, заставив чувствовать себя виноватой.

— Всё в порядке, — успокоил Шейн, — мне повезло, что у тебя очень легкая рука.

Улыбка Шейна стала еще шире, и он открыл глаза, насмешливо посмотрев