— А похожа, — пробормотал Мышонок. — Что ты здесь делаешь?

— Вообще-то, работаю, — язвительно ответила сестрица. — А вот что вы тут делаете?

— Общались с потенциальными союзниками, — сказала я. — Договаривались об обмене студентами с Лафути. Как ты себя чувствуешь?

Лукреция покосилась на Энджела. Он понял правильно: тут же попрощался и сбежал, а мы остались втроем.

— Этот подлец даже не написал! — рявкнула Лури, как только стихли шаги студента. — Даже не извинился. Всё, война!

— Это она о Дине? — устало спросил Рей.

— А о ком же еще? — выпалила сестрица. — Этот подколодный змей крутил шашни за моей спиной. А я еще его жалела! Я за него замуж собралась. Не бывать этому.

Рей устало подпер ладонью подбородок, подозревая, что рассказ о злодеяниях Дина выйдет долгим. Но Лукреция удивила нас обоих. Она достала из потайного кармашка кружевной платочек, вытерла сухие глаза и села в кресло, воплощая собою оскорбленную невинность.

— Мне поговорить с Дином? — осторожно предложил Рей.

— Не смей! — рявкнула она. — Сам явится. А не явится — пожалеет. Вот только я к нему не вернусь. И вообще…

Что «вообще», добавлять не стала. Но, судя по её лицу, Фердинанд еще пожалеет, что связался с женщиной из нашего рода. А на стол перед Реем плюхнулся конверт с королевскими гербами. Лури тут же прищурилась, будто борзая, взявшая след дикого зверя, втянула носом воздух и тихо, угрожающе сказала:

— Значит, тебе написать он может, а мне нет? Передавай привет его величеству и скажи, что он — сушеный гриб.

— Гриб? — моргнул Рей.

Кажется, в нашем «животном» царстве затесались первые растения.

— Или мухомор, — фыркнула Лури. — Так и напиши.

А затем вылетела из кабинета, приложивши дверью. Рей снял очки и аккуратно протер платочком. Да уж, ну и денек!

— Что пишет Дин? — спросила я, пользуясь, что мы наконец-то остались вдвоем.

Рей распечатал конверт и пробежал глазами по строчкам, затем едва заметно нахмурился.

— Что там? — спросила я.

— Спрашивает, вернулась ли Лукреция в университет, — ответил Рей. — Говорит, что сам приедет через пару дней, раз уж поездка не удалась.

— Тогда почему ты хмуришься? Это что-то касаемо Хайтона?

— Да, — нехотя признался Мышонок. — Дин пишет, чтобы я приставил кого-нибудь следить за ним. А кого мне приставить? Кто может ходить за деканом по пятам? Глупости. А заклинания он почувствует. Как думаешь, Минни?

— Я могла бы с ним пообщаться, — признала нехотя. — Да хоть сейчас, а потом мы вернемся домой, потому что не собираюсь тратить отдых на королевские интриги.

— Мне не хотелось бы, чтобы ты в это вмешивалась, — отрезал Рей.

— А ты видишь других кандидатов? Нет? Вот и я не вижу. Пойду, взгляну, жив ли наш темный декан.

И поспешила прочь, пока Рей не опомнился. Слетела по ступенькам и замерла, раздумывая, куда бы пойти. Решила, что вряд ли отыщу Хайтона на рабочем месте. Каникулы, он только занял пост, работы еще не так много. Где же тогда? В общежитии? Забежала в столовую, где на зимних каникулах был лишь ограниченный набор блюд, выпросила у шеф-повара Адеуса пирожных и пошла в общежитие. В старинных книгах женской мудрости упоминалось, что любого мужчину нужно хорошо кормить. На Рее я как-то её не испытывала. Хотя… Припомнились убегающие и стонущие пирожки. Антисовет получается. Что ж, испробуем, как это действует на других особях мужского пола.

По первому этажу преподавательского общежития неспешно прогуливался комендант Румпин. Он ступал величаво, заложив руки за спину, и осматривал каждый угол, будто король — свои владения.

— Добрый день, комендант Румпин! — рявкнула я, бедолага вздрогнул всем телом и обернулся.

— Мисс Дейлис.

И дернулся, чтобы сделать знак, отвращающий беду, как недавно Рей при виде Лукреции.

— Да, это я, — улыбнулась приторно, чтобы у коменданта свело челюсть. — Скажите, пожалуйста, не видали ли вы этим утром декана Хайтона?

— Он прошел к себе буквально четверть часа назад, — ответил растерянный Румпин.

— В комнаты Зорреса?

— А? Да…

— Вот и чудно. Хорошего вам дня, любезный комендант Румпин.

И промчалась мимо, напевая веселую песенку. За спиной что-то хлопнуло. Не иначе, как от избытка чувств Румпин грохнулся в обморок. Но меня мало беспокоила судьба коменданта. Я поднялась на второй этаж, на миг заглянула к себе — поправить наряд и прическу, и лишь затем постучала в двери Хайтона.

Он открыл лично, и за один миг хмурую физиономию озарила улыбка.

— Мисс Дейлис, какой приятный сюрприз, — поймал мою руку и прислонил к губам.

— Декан Хайтон. — Я тоже ласково улыбнулась для пользы дела. — Я ненадолго заехала в университет и решила поздравить вас с новосельем. Наш шеф-повар испек свои знаменитые пирожные, отведаете?

И протянула Хайтону тарелку, накрытую салфеткой.

— Благодарю, мисс Дейлис. — Он казался расчувствовавшимся. — Выпьете со мной чаю?

— Пожалуй.

И проскользнула в комнату, пока Дерек не передумал. Внутри мало что изменилось. Все та же мебель, те же зеленоватые занавески на окнах, пушистый ковер на полу. Только владелец другой. Когда тут жил Зоррес, комната казалась уютной, а сейчас будто на каждом предмете лежал зловещий отпечаток.

Присела на диван, а Хайтон откуда-то взял чайник и достал с полки чашки. Видимо, как раз собирался пить чай, так что я пришла как нельзя вовремя. По комнате поплыл аромат свежих трав, и декан протянул мне чашку.

— Прошу, Аманда.

Я аккуратно проверила напиток магией, и лишь затем сделала глоток. Мало ли, чего туда намешал наш новый подозрительный знакомый. Но чай был вкусным и безопасным, травы — душистыми, и даже настроение улучшилось. Конечно, это не добавило плюсов самому Хайтону, но я хотя бы взглянула на него благосклоннее.

— Как вам на новом месте? — начала вроде бы невинный допрос.

— С тех пор, как меня переселили, замечательно, — рассмеялся Дерек. — Никаких мышей. Ни серых, ни белых.

— Вот и чудно. — Я улыбалась и строила наивную дурочку. — Жаль, со студентами не успели познакомиться до их отъезда, но, уверена, вы поладите. И Гарроуз оправдает ваши надежды.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь, — заверил Хайтон, едва не пожирая меня глазами.

— Еще бы вам сомневаться.

И я рассмеялась, а мой собеседник покраснел.

— Прошу прощения, если это прозвучало нескромно, — тут же поправила «оплошность», — просто университет Гарроуз стал для меня самой жизнью, и хотелось бы, чтобы он занял то же место в вашем сердце.