В этот момент над одним из людоящеров я увидел яркую зеленую вспышку, которая с каждым мгновением становилась все больше и ярче, пока не превратилась в огромный шар.

Ага! Значит один все-таки имеется! Погоди-ка, не так быстро крокодильчик!

Динозавр, на котором он ехал, застывает вместе с ним, маг пытается бросить заклинание, но не тут-то было! Со мной такие номера не проходят, зелененький! Я активирую Огненный шторм и чувствую, как из меня неиссякаемым потоком выходит магическая энергия.

За несколько месяцев комы я уже и забыл насколько это приятное чувство. Глядя на то, как динозавр вместе со своим всадником исчезает в бушующем пламени, я чувствую, как по моему телу пробегает приятная дрожь.

— Соколов! — услышал я крик Мирона, затем резко повернулся и увидел буквально в десятке шагов от себя еще одного динозавра.

Твою мать! Отвлекся на одного крокодильчика и чуть не прозевал второго. Одновременно с Сазоновым мы шарахнули в него заклинаниями. Я бросил в него Огненный шар, а Мирон ударил его снопом молний.

Динозавр завизжал и зарылся мордой в траву. Сидящий на его спине всадник по инерции вылетел из седла и рухнул в метре от меня. Одного прыжка мне хватило, чтобы оказаться рядом с ним и отрубить ему голову, которая упала мне под ноги. Из пасти вывалился длинный фиолетовый раздвоенный язык, который продолжал лупить по траве. Я врезал по голове ногой, и она как мяч покатилась по траве, разбрызгивая вокруг темно-красную кровь. Вот так получше.

Вскоре все было кончено. Вокруг нас были лишь трупы динозавров и людоящеров. Какие-то были обуглены, какие-то исковерканы льдом, а затем разрушены аэромантами...

Ну а изюминкой на торте был вывернутый наизнанку зверюга, над которым поработала Галицкая. Не то, чтобы это было как-то слишком мощно, но однозначно выглядело эффектно.

— Мне понравилось, как вы работаете, Анастасия Алексеевна, — не сдержался я от комплимента, глядя на кучу мяса, из которой в разные стороны торчали сломанные кости.

— Спасибо, Владимир Михайлович, могу ответить вам тем же, — ответила она и махнула своими длинными ресницами.

Блин, ну в самом деле, разве можно быть настолько красивой девушкой? Все-таки биомаг, это интересно... Какие прекрасные формы может создавать природа. Ну, почти... Не сомневаюсь, что последние штрихи Галицкая нанесла сама.

— Ваше сиятельство, вы бы ротик прикрыли, а то глядишь мошка залетит, — услышал я рядом с собой недовольный голос Василисы, которая жгла меня своими зелеными глазами.

Так, ну хватит пока на Анастасию пялиться. Соловьева, конечно, девушка не слишком ревнивая, но мое владение спалит не раздумывая...

Вот же! И почему мне так не везет с девушками? Хоть бы одна сказала: делай, Соколов, что хочешь! Так нет, норовят глаза выцарапать...

Один Тосик у меня настоящий друг, этому самое главное, чтобы апельсиновый сок вовремя подвозили и с вкусняшками не опаздывали, а все остальное — дело житейское.

Ладно, пора дальше двигать...

Глава 8

Великое Московское княжество.

Москва.

Коломенское.

Бывший глава тайной канцелярии Яков Дмитриевич Игнатьев медленно шагал по выложенной плиткой дорожке дворцового села Коломенское и пребывал в легком недоумении. Рядом с ним не спеша топал Порфирий Григорьевич Бирюков.

Собственно, именно тайный советник и пригласил сюда Ворона на разговор, вот только к сути никак не подходил, а все больше нахваливал окружающие виды и рассказывал как он любил здесь бывать.

Порфирия Григорьевича Игнатьев знал. Умелый интриган, сплетник, ловкий манипулятор и вообще мерзавец. К тому же, при желании, этот парень мог доставить множество неприятностей кому угодно и об этом Игнатьеву тоже было отлично известно.

Они пересекались с ним лишь однажды и оба остались довольны друг другом. Много лет назад тайный советник выручил Ворона, прикрыв перед Императором в одном щекотливом деле. Ничего особенного, но вот репутация главы тайной канцелярии могла немного пострадать. Этого не случилось.

Со своей стороны, Игнатьев пару раз закрывал глаза на шалости Порфирия Григорьевича. Тоже ничего особенного, но при желании можно было сделать так, чтобы тайный советник оказался, как минимум, под следствием.

Учитывая репутацию Бирюкова, Яков Дмитриевич был очень удивлен и заинтригован, когда получил от него приглашение на эту прогулку. Он совершенно не представлял, что от него понадобилось пронырливому Порфирию Григорьевичу. Тем более теперь, когда он уже не глава тайной канцелярии.

— Вы знаете, каждый раз, когда мне приходится здесь бывать, я не перестаю удивляться этому месту, — продолжал говорить на отвлеченные темы Бирюков. — Вот умели же наши предки выбирать подходящие места для таких вот дворцов! Виды исключительные! А атмосфера? Какая здесь удивительная и успокаивающая атмосфера! И самое главное — в будний день здесь можно гулять совершенно не опасаясь встретить знакомых, никого нет, все по кабинетам сидят.

— Да, местечко и в самом деле неплохое, — согласился Игнатьев, глядя на белоснежный храм.

Они сделали еще несколько десятков шагов, когда тайный советник, наконец, решил покончить с прелюдией и перейти к сути вопроса.

— Вы, наверное, гадаете зачем я вас сюда пригласил, не так ли, Яков Дмитриевич? — спросил он, лучезарно улыбаясь.

— Скрывать не стану, меня это и в самом деле озадачило, — ответил Ворон и стукнул резной тростью о плитку сильнее, чем требовалось.

Трость появилась у него совсем недавно, подарок от коллег по случаю ухода с должности. Хорошая вещь. Сделанная из зебрано с ручкой в форме головы кобры. Ему она очень нравилась, и он даже жалел, что не приобрел себе такой аксессуар раньше.

— Ну еще бы, ведь мы с вами раньше никогда особо не дружили, — сказал Бирюков и хохотнул. — Ну, может быть скоро у нас появится повод для дружбы.

— Вы так думаете?

— Смею надеяться. Видите ли, наши жизненные тропы иногда настолько замысловато проложены, что шагая по ним, трудно угадать, что тебя ждет за новым поворотом, — сказал Порфирий Григорьевич, глядя под ноги. — Если бы мне совсем недавно сказали, что мы с вами будем прогуливаться по Коломенскому и у меня к вам будет подобное дело, то я бы и сам не поверил.

— Даже не знаю, чем могу вас заинтересовать, — мрачно усмехнулся Игнатьев. — Голос мой сейчас слишком слаб, чтобы заниматься серьезными делами.

— Напрасно вы так думаете, Яков Дмитриевич. Думаю, вы занижаете свое собственное значение в глазах высшего общества и слишком рано списываете себя со