— Она звала меня коснуться ее, но я побоялся, отступил. Лошади это не понравилось, и она обернулась в черное создание с двумя передними когтистыми лапами, а сзади туловище кончалось хвостом. В пасти два ряда острых зубов. Я пустился наутек.

— И как же ты спасся? — вкрадчиво спросил Абесибо.

— Она ударилась о невидимую стену, когда гналась за мной. Хрипела, скалилась, но не смогла добраться. Я ушел. И вернулся на озеро спустя два года.

— Зачем? — задал вопрос уже Илла Ралмантон.

— Мой единственный друг погиб из-за несчастного случая. Я сам не понимал, что творил, — Юлиан пытался говорить обобщенно, без каких-либо деталей, понимая, что мелочи выдадут его вранье. — Я выложил примерно в том месте, где Кельпи ударилась о невидимый щит, стену из камушков. И стал звать ее.

— И она пришла?

Юлиан кивнул.

— Я приходил туда каждый день, читая Кельпи сказки, стихи и просто рассказывая истории из своей жизни. Поначалу она пыталась выманить меня к себе на поляну, но затем перестала. Я ходил туда долго, пока мой учитель… — Юлиан замолк, едва не проговорившись про жреца Ямеса. — Я похвастался учителю, а он строго-настрого запретил ходить на озеро. Пригрозил, что расскажет отцу. Но я желал попрощаться с кельпи, поэтому явился туда еще раз, в последний.

— Ты коснулся ее? — поинтересовался Абесибо, который уже понимал, к чему ведет молодой раб.

— Да, — снова закивал головой Юлиан. — Я решился погладить ее, по пальцам проскочила будто вспышка, молния или искра, пальцы кольнуло. И я ушел. А на следующий день, когда я играл с мальчишками у реки Лоорн, и потом остался один, она вышла из воды.

В глазах Абесибо зажегся огонь.

— Она была в виде маленькой девочки, темноволосая, в платьишке. В первый раз я убежал, но на следующий день она снова отыскала меня. Я уж было решил, что Кельпи желает отведать меня, но она сказала, что нет.

— Сказала? — удивился Старший Маг.

— Объяснила движениями, — исправился Юлиан, отметив про себя осведомленность мага насчет кельпи. — Она не умеет говорить, лишь фыркает, мычит, рычит да хохочет. Кельпи стала приходить каждый день, когда рядом никого не было. Росла со мной, меняясь и подстраиваясь под мой возраст. А я стал замечать в себе некоторые изменения.

— Какие же?

— Я будто стал чуть сильнее и крепче. Отец удивлялся, что мой организм очень быстро адаптировался к яду и исцелялся, поэтому стал давать его в больших дозах, что пару раз едва не стоило мне жизни. Но я выживал и получил невосприимчивость ко многим видам ядов. А когда мне было совсем плохо, то приходила она, касалась и снимала боль.

Юлиан вспомнил, как ласково и жалостливо гладила его по голове Вериатель, когда он лежал умирающий от Белой Розы на берегу меж камней. И это трепетное воспоминание придало Юлиану сил.

— Странный подход к воспитанию наследника, — Архимаг с усмешкой поглядел сначала на нахмурившегося Иллу, затем перевел взгляд с требованием ответа на Юлиана.

— Отец никогда не отличался заботливым отношением или родительской теплотой, — коротко ответил Юлиан и вздохнул. — Но он побеспокоился о том, чтобы я почти в полной мере овладел тем, что действительно было ему дорого — искусством веномансии.

— Ты все рассказал про кельпи? — спросил Илла, вынырнув из каких-то своих дум.

Юлиан замолк. Он не знал, говорить ли о Мафейке. Но если он сокроет слишком многое, это может выплыть наружу и обнажить ложь. Так что он мотнул головой и продолжил.

— Нет. Когда мне исполнилось семнадцать, то кхм… Вериатель вынудила меня сесть на нее и помчала к Соленому озеру. Там я зачал ей дитя, и она пропала на некоторое время. Появилась уже спустя несколько лет. И с тех пор не пропадала. Я не знал до сегодняшнего дня, что помимо крепкого здоровья, еще и невосприимчив к магии, — закончил Юлиан.

В комнате наступила тишина. Абесибо и Илла молчали, почесывали свои подбородки и встречались друг с другом взглядами.

— История занятная, — прокряхтел Архимаг.

— Такое вообще возможно, Абесибо?

— Трудно сказать, Илла. Когда я изучал труд Гаргари Пра’Ртора из Байвы «Демонология Сангомара», то он приводил пять ситуаций, описанных этим рабом. В четырех случаях, три из которых произошли за Черной Найгой, а один здесь неподалеку, в Клайрусе, прохожий наблюдал совокупление двух людей у воды. Потом, по словам очевидцев, женщина преображалась в кельпи и жестоко убивала своего партнера.

— А пятый случай? — спросил Советник Короля.

— В пятом было тоже самое, только кельпи был самцом, и убил он девушку после того, как зверски изнасиловал. Демонология утверждает, что кельпи для размножения требуется часть человеческой души, и, исходя из их кровожадности, они никогда не оставляют партнера в живых. Да и зачем, если можно его доесть целиком, с душой и оболочкой?

Абесибо поднялся с дивана и заходил туда-сюда, сложив руки за спиной.

— Можно предположить, что на рабе стоит клеймо Кельпи, а душа оплетена ей, подобно паразиту, отчего я и не могу повлиять на него, ибо реликты по своей природе неуязвимы к прямой магии. Но почему раб до сих пор жив? Почему кельпи выбрала вампира? Их семя не должно оплодотворять самок кельпи.

Юлиан, сидя на полу, лишь пожал плечами и стушевался.

— Твоя история, хоть и имеет под собой некоторое логичное основание, попахивает фальшью, — подытожил ледяным тоном Архимаг. — Ты говоришь, у тебя родилось дитя, раб?

— Да.

— Но это невозможно с точки зрения основ демонологии! Все подобные паразитарные демоны, как кельпи, мимики, астральные змеи и прочие, используют в качестве доноров людей. Вампиры, как другая разновидность порождений Слияния, пусть и ниже классом, не подходят для питания душами либо размножения с кельпи.

— Я не в курсе. Я вам рассказал то, что знаю, — пожал плечами Юлиан, понимая, что чародей ему не верит.

Абесибо задумался, затем, по истечение нескольких минут обернулся к молчаливому Илле Ралмантону.

— Илла, твоего раба не получится пропечатать, он бесполезен и даже опасен. И я уверен, что он врет, — Архимаг, сморщившись, посмотрел на Ралмантона. — Продай его мне.

Юлиан вздрогнул под острым, как нож, взглядом Абесибо. А Илла оставался безмолвен и лишь смотрел на сидящего в углу и укутанного плащом нагого невольника.

— Я заплачу за него две тысячи сеттов! — добавил уверенным и неприятным голосом маг.

На лицо графа Лилле Адана легла тень — сумма была огромной. Илла Ралмантон думал, и по его лицу ничего нельзя было понять. Наконец, он приподнялся, поправил длинную парчовую мантию, давящую на худощавое и больное тело, и опираясь на древесную трость, приблизился к Юлиану. Стражники напряглись и затопали к хозяину, но тот лишь махнул рукой.

— Ты сможешь доказать правоту своих слов? — спросил он, глядя вниз, на вжатого в угол вампира.