вызов приняла и вышла в круг чести. Ты в этот круг не вышла и выставила вместо себя трёх бойцов, которых твоя противница нейтрализовала меньше чем за две секунды. Не смотри, что они остались живы. Окровавленный нож и обозначенные места ударов говорят о полной и безоговорочной победе Виноградовых. Фактически, по старым законам, она уложила на лопатки императорский род! Им-пе-ра-тор-ский!

— Бред какой-то! — возмутилась принцесса. — Не было нигде такого!

— Не было? — прошипел Пётр Алексеевич. — А откуда, по-твоему, взялся обычай поединка двух лучших воинов из армий противников, которым в древности решался исход войн? Только раньше лучшими воинами были главы родов! Априори! Им покровительствовали боги! А ты, мало того, что вместо себя выставила трёх лучников, так ещё и после поражения, чуть ли не как подачку, бросила победительнице предложение прислуживать тебе лично!

Мария обдумывала слова отца, и картина выходила скверная.

— Насколько осведомлены остальные о существовании этого обычая?

— Среди наших он уже почти забыт, аристократы, конечно, вызывают друг друга на дуэли, но в войне родов уже давно ходят стенка на стенку, — император чуть успокоился, но всё ещё расхаживал из стороны в сторону при размышлениях.

— Тогда в чём проблема-то? — осторожно уточнила принцесса. — Думаешь, княгиня знала об этом обычае и специально выставила меня слабой и никчёмной, опорочив наш род?

— Проблема в том, что это всё умудрилась сделать ты. То, что, с твоей стороны, выглядело как невинная шутка, вышло из-под контроля и выставило нас слабыми перед османами, — Пётр Алексеевич хмурился, продумывая, как теперь нивелировать произведённое невзначай впечатление. — Кёпеклери не зря сказал про круг чести. Уж он-то помнит и чтит древние обычаи.

— Ну давай сошлёмся, что я — дурочка! «Бабы — дуры» — привычная для османов аксиома, — тут же предложила принцесса. Когда нужно её мозг выдавал простые и гениальные решения со скоростью автомата.

— Бабы, может, и дуры! Но принцессы быть дурами права не имеют!

— Ну так накажи меня, чтоб не повадно было! — пожала Мария плечами.

— Хм… — император задумался, взвешивая все «за» и «против» такого варианта решения. — А ведь может сработать. Да и тебя давно приструнить надо было. Доигралась ты, Маша. Обилие свободы голову вскружило и всяческие тормоза сорвало.

То, каким тоном это было сказано, сильно не понравилось Марии Петровне. Она-то имела в виду мнимое наказание, а не настоящее.

— Ты сейчас же возвращаешься в столицу. И в твоих интересах к моему возвращению предоставить перечень достойных кандидатов на твою руку и сердце, — император поднял руку, затыкая дочь, едва успевшую открыть рот. — И чтоб Комарина я там не видел!

* * *

Пока её вещи паковали, Мария Петровна разглядывала суетящихся во дворе усадьбы людей и думала: «Знала ли Кирана о древнем обычае или нет?» Её реверанс с окровавленным ножом и оскаленной улыбкой сильно впечатлил принцессу. Она даже себе не хотела признаваться, что откровенно струсила в тот момент.

Везде эта княгиня. Спасу от неё нет. Стоило ей появиться на горизонте, и всё пошло наперекосяк с Михаилом. Потом отец и Андрей будто бы попали под какое-то её воздействие. И вот результат, с трудом добытая свобода действия утрачена, ещё и отец вернулся к теме замужества. Ну почему Виноградова не оказалась обычной среднестатистической курицей без мозгов, удобной для манипуляций?

В дверь постучали, и служанка впустила посетителя в небольшую прихожую.

— Ваше Императорское Высочество, — поклонился Марии Петровне старичок с тростью, цепким взглядом оценивающий экстренные сборы. — Уже наслышан об утреннем инциденте… Могу ли я чем-то помочь?

Принцесса по-новому взглянула на столь предупредительного старичка, которого в последний момент внесла в собственную свиту двумя днями ранее. Никто из её мнимых друзей не пришёл и не предложил ей помощь…

— Жизнь несправедлива, — Мария Петровна пожала плечами, — вряд ли у вас вышло бы качнуть весы справедливости в мою пользу. Мой противник всегда будет на шаг впереди, ведь умеет обгонять время.

Голос принцессы при этом был полон грусти и печали.

— Не печальтесь, принцесса, — старчески успокоил Марию Петровну гость. — Время есть песок… В моих силах сделать так, чтобы песок в часах жизни вашего противника и вовсе закончился.

Мария очень крепко задумалась над завуалированным предложением. Очень хотелось ответить согласием, но останавливал даже не гнев отца, а предупреждение оракула. Убивать девицу или Михаила он не рекомендовал.

— Не стоит действовать столь радикально, — ответила принцесса, посылая благодарную улыбку своему собеседнику. — Меня устроит, если противни понесёт репутационные потери.

— Как будет угодно моей принцессе! — старичок склонил голову в поклоне и, прихватив трость, покинул покои правящей семьи.

Получив благословение от принцессы, Эквадо Тортугас кровожадно улыбнулся. Что ни говори, а получить в союзники Марию Петровну было настоящей удачей. Оставалось лишь сделать так, чтобы княгиня опорочила себя за оставшиеся полтора дня, прежде чем стать рабой Эквадо и покойницей. А значит, следовало поторопиться.

Глава 8

Андрей Петрович Кречет монотонно расхаживал по собственным покоям. Восемь шагов в одну сторону, разворот, восемь шагов в другую. Скрип деревянных половиц вплетался в равномерный перестук обувных каблуков, метрономом отсчитывая события последних дней.

Сестра совершенно слетела с катушек, ослепленная собственной одержимостью. Если бы она позволила себе нечто подобное в отношении любой другой аристократки, отец бы уже шкуру с неё спустил. Здесь же почему-то обошёлся лишь формальным удалением с мероприятия.

«Что происходит? Чего я не знаю?»

Когда они с Ксандром стояли на краю арены, Андрей уговаривал Кирану отказаться от поединка. Да, пусть княгиня восприняла это лишь как демонстрацию возможностей, но Андрей то понимал подоплёку происходящего. И отец понимал, но не остановил.

Но хуже всего, что понимал это и Махмуд Кёпеклери, прямо указавший, что Мария зарвалась.

Ещё сложнее далось Андрею признание самому себе, что Кирана стала ему интересна как женщина и как личность, а не просто как удачный вариант