о возможности вести серьезную войну. Воейков решился пойти на уступки и распорядился эвакуировать Долонский острожек на Зее; расположенный поблизости от китайского «торговища», он давал особенно много поводов для столкновений. Китайцы, однако, не удовлетворились этой частичной уступкой: они хотели добиться полного ухода русских с Зеи. Тем не менее, слухи о войне смолкли, и 1682-й год прошел без каких-либо крупных столкновений.

После тревожных слухов, ознаменовавших начало года, наступило затишье; о военной опасности перестали думать. Наступило лето следующего 1683 года. Албазинский приказчик Иван Войлошников отпустил на реку Быструю 20 человек служилых людей, к которым присоединилось 47 промышленных людей для промыслов и для помощи казакам; во главе экспедиции стал казак Гришка Мыльник, сам, как видно из его прозвища, из промышленных людей, торговавших самодельным мылом. Поехали на шести судах и плыли вниз по Амуру целых 11 дней. Неожиданно, на одиннадцатый день, русские на повороте реки, обогнув мыс, налетели на целый китайский флот. Ехать дальше было опасно, и они стали на якорях близ левого берега. Китайские суда окружили их со стороны реки и тоже стали на якорях, не пропуская их ни назад, ни вперед. На следующий день приехали от китайцев два офицера и пригласили Гришку Мыльника от имени своих воевод на обед для переговоров. Он отправился вместе с попом Максимом, сопровождавшим экспедицию и десятью казаками; ни он, ни его спутники не вернулись к своим товарищам. Только приходил от него за караулом китайских людей казак Афонька Байташников и сообщил им тайком, по его поручению, чтоб они сами о себе позаботились, а он, Гришка, задержан китайцами и они его не выпустят. Между тем, китайские толмачи, в которых казаки узнали бывших албазинских казаков, при разных обстоятельствах попавших в плен или поступивших добровольно на службу к китайцам, стали с китайских судов звать своих соотечественников «на богдыханово имя». Общее смятение охватило русских, потерявших своего предводителя и осажденных на своих судах. Человек сорок, которые не хотели изменить и сдаться китайцам, перебрались с судов на берег и побежали врозь в лес; человек с двадцать осталось на судах у своего добра и биться с китайцами не захотели, и на берег не сошли.

Из беглецов только 10 человек благополучно и сразу добрались до Албазина. Самая большая партия из 23 человек с Фирском Яковлевым во главе побежала по направлению к Селенбинскому острогу. По пути «утеклецы» сильно страдали от голода, питались ягодами. Крохотный острожек из двух изб, промежуток между которыми был заделан лежачим тыном, сам находился под угрозой китайской опасности. Продовольствия в нем было мало, его не хватало и для тамошнего гарнизона. Беглецы прожили здесь поэтому только шесть дней, после чего и они, и селенбинские казаки, бросив на произвол судьбы острожек, вместе пошли в Удский острог, забрав с собою аманатов. Они шли на нартах, волоча с собою казенную и свою поклажу и запасы и по пути собирали ясак с инородцев. Но тунгусы, возбужденные слухами о приближении китайцев, врасплох напали на них по дороге, перебили 15 человек и отбили своих аманатов. Остальные бежали, побросав нары. Впоследствии выяснилось, что виновником нападения был толмач, сын упоминавшегося выше Ивашки Выезжего – Любимко, даур по происхождению. После этого несчастные, лишенные припасов, целую неделю шли «голодом», пока на седьмой день не набрели случайно на запасы сушеной рыбы, оставленные промышленными людьми; этой рыбой и питались, пока оставшиеся в живых не добрались до Удского острога.

Из беглецов, покинувших суда, после пленения Гришки Мыльника, промышленные люди Мишка Иванов Яшиных, енисеец Ивашка Захаров, Ефимка Алексеев и Пашка Дмитриев отбились от своих сотоварищей; с неделю они бродили по лесу, пока не попались в руки китайской конницы и не были отведены в китайский лагерь, разбитый на левом берегу Амура. В тот же день китайские войска переправились на другую сторону реки. Пленников посадили в колоды и тоже перевезли через реку. Здесь их разлучили: Ефимку и Пашку повезли неизвестно куда, а Мишку и Ивашку оставили при войске. Через день прибыл флот, действовавший против Гришки Мыльника. Пленники видели издали на судах русских служилых и промышленных людей, сдавшихся китайцам, но близко их к ним не подпускали и говорить с ними не позволили.

Цинские знаменные гвардейцы. Рис. сер. XVIII в

Вновь прибывшие воеводы произвели допрос пленников; толмачи, «русские изменники, которые изменили русским Государям в прошлых годах», спрашивали их перед воеводами, зачем они не сдались богдыхану, как прочие их товарищи? Они отвечали, что побежали в Албазинский острог с вестью и больше ничего не говорили. Тогда один из воевод приказал, как им пояснили толмачи, казнить их смертью за побег, но второй воевода сказал, что казнить их не надо. На следующий день, наложив им на руки деревянные смыки, обоих посадили на лошадей и повезли на Наун; путь продолжался девять дней. После остановки на Науне, повели дальше «в Китайское государство» и через десять дней доставили в какой-то город (в какой, они не знали) и посадили, не снимая смыков, в тюрьму. Назавтра из вывели из тюрьмы и поставили перед богдыхановым братом и китайскими сановниками и опять допрашивали об их побеге; они отвечали то же, что и прежде. После допроса их кинули обратно в тюрьму, и в ней они протомились целых семь недель в самых ужасных условиях: их держали впроголодь, кормили через день, и то давали только немного вареного риса. В тюрьму к ним приходил тайком один из русских изменников, служивших богдыхану, Пахомка Степанов Корноух и сообщал им новости; это было единственное для них развлечение. Он рассказал им, что Гришка Мыльник собирается приняться за свое старое ремесло и завести в Китайском государстве мыльницы и мыло варить, и принес им от него грамотку для передачи в Албазин казакам. Он же поведал им, что богдыхан собирает большое войско и часто производит смотры и ученья, но не мог сказать, против кого назначаются эти войска. Наконец, пришли от богдыхана люди, вынули заключенных из тюрьмы и вручили им «лист богдыханов» (т. е. грамоту), с приказаньем передать его в Албазине приказчику. Затем их тою же дорогою повезли обратно на Амур, таким же образом, верхами и в смыках на руках; лошадей сменяли на почтовых станциях, которых по наблюдениям невольных путешественников приходилось по четыре на день.

По пути им пришлось проехать через семь городов; эти города, насколько они могли видеть, были, впрочем, в жалком полуразрушенном состоянии: строение было плохое, стены во многих местах развалились,