Потому что она пробралась к нему в постель, предлагая больше, чем свою девственность. Она была готова отдать ему свое сердце. Всю себя, а он пренебрежительно отверг ее.

Она направилась в ванную, чтобы смыть макияж, а потом долго плескала себе на лицо холодной водой, чтобы остановить слезы.

— Жизелла.

Он постучал в дверь и вошел в ванную.

Она сказала ему то, что говорила лишь тем мужчинам, которые пытались прижаться к ней в метро. Он даже не поморщился и протянул ей телефон.

— Это твоя кузина.

Жизелла выпрямилась, вытерла лицо полотенцем и взяла у него телефон.

— Алло?

— Это я, — сказала Рози. Она плакала. — Меня арестовали.

— Что? За что?

— Они думают, что я стащила серьгу Виктора.

— О мой бог! Но ты же этого не делала, ведь так?

— Конечно нет! — Рози продолжала рыдать. — Я… была там прошлым вечером… а утром серьга исчезла… Но это не я… Мне нужен адвокат. Ты можешь…

— Конечно. Успокойся. Дай мне найти ручку и бумагу. Я сделаю все, что потребуется.

Ее сердце бешено колотилось в груди, когда она пробежала мимо Кейна в спальню.

Он должен был слышать Рози так же хорошо, как и она. Жизелла даже не взглянула на него, не желая видеть презрение на его лице из-за того, что ее кузина попала за решетку, где, как он, без сомнения, полагал, должна была находиться вся ее семья.

Он вышел из спальни, пока она рылась в сумочке в поисках ручки, но удивил ее, вернувшись с блокнотом.

Она опустилась на колени перед кофейным столиком.

— Там есть полицейский, с которым я могла бы поговорить? Мне нужно, чтобы он объяснил, как работает их система.

Ее бабушка настояла, чтобы они все выучили венгерский язык. Так что Жизелле не стоило труда выяснить у полицейского, какие она должна предпринять шаги, чтобы ее кузину отпустили. Когда телефон снова взяла Рози, Жизелла, как могла, стала успокаивать свою кузину, которая была почти в истерике.

— Я сделаю несколько звонков и отправлю к тебе адвоката, чтобы тебя выпустили под залог. А потом я куплю билет на самолет.

— Мы можем вылететь через четыре часа, — сказал Кейн. Он держал в руках свой телефон и фотографировал ее записи.

— Что? — Она совсем забыла о нем, пока разговаривала с полицейским.

— Туда лететь десять часов. Скажи ей, что мы будем там раньше, чем ей придется провести там ночь.

Не желая спорить, Жизелла передала его слова Рози. Все, что угодно, лишь бы она успокоилась.

— Ты можешь позвонить маме и папе? — всхлипнула Рози. — Мне полагается только один звонок.

— Конечно. Я обо всем позабочусь, — пообещала Жизелла.

— Они велят мне заканчивать разговор. Прости меня, Жизи. Дядя Бен не отвечал, и я…

— Не извиняйся. Я люблю тебя. Я все для тебя сделаю. Ты же знаешь это. Скоро увидимся, я обещаю.

Она повесила трубку, а потом позвонила матери.

— Алис Барси, — ответил сонный голос.

— Прости, что разбудила тебя, мам, но ты понадобишься тете Агате. — Жизелла поднялась на ноги и принялась расхаживать по комнате, рассказывая, что случилось с Рози. — Я сейчас найду какого-нибудь адвоката в Будапеште…

— Мой адвокат уже звонит туда, — сказал Кейн. — Он все устроит. Через пару часов адвокат будет уже у Рози.

Ее мать что-то сказала, и Жизелла передала ей слова Кейна.

— Нет, я не знаю сколько, — ответила она на вопрос матери. — Но как только узнаю, сообщу, куда их нужно будет перевести. Передай тете, что я уже вылетаю, и пусть она не волнуется.

Жизелла попрощалась с матерью и положила телефон на столик. Она вся дрожала. До нее стала доходить вся серьезность ситуации.

— При всех недостатках моей матери, в кризисной ситуации она кремень.

Жизелла всегда хотела быть такой же. Она посмотрела на шкаф с одеждой, но не могла вспомнить, чем она занималась.

Кейн взял покрывало с кровати и завернул в него Жизеллу.

— У тебя шок. Посиди, пока ты не упала.

Он попытался усадить ее на кровать.

— Я не могу. — Она попыталась сбросить с себя покрывало. — Мне нужно собираться.

Он обнял ее.

— Сейчас середина ночи, и в ближайшие несколько часов мы не сможем ничего сделать. Сядь на минуту.

Он сел на диван и усадил ее к себе на колени. Его руки были теплыми и уверенными.

Она сопротивлялась, мыслями находясь с кузиной в Будапеште и представляя, как ее ведут в камеру.

— Я должна что-нибудь сделать. Я нужна Рози.

— Ш-ш-ш… Все будет в порядке.

Он крепче обнял ее.

— Нет, не в порядке! Она в тюрьме! — Жизелла закрыла глаза, но слеза все равно покатилась по ее щеке. — Я боюсь за нее. Она не стала бы воровать. Что бы ты ни думал обо мне…

— Ш-ш-ш, послушай. Это важно. — Он зарылся лицом в ее волосы, держа ее в железных объятиях и не давая ей встать с его коленей. — С ней все будет в порядке. — Он говорил это так уверенно, что она стала успокаиваться. — Расскажи мне о ней.

У Жизеллы было подозрение, что он просто хочет заставить ее говорить, чтобы немного отвлечь.

— Она очень чувствительная. У нее развита интуиция. И она добрая. Она мой лучший друг. Я готова на все ради нее. Мы всегда мечтали поехать в Венгрию вместе, но я хотела еще раз увидеть тебя. — Она чувствовала себя такой виноватой из-за этого! — Много лет назад, когда мои родители развелись, мы дали клятву, что не станем заниматься сексом, пока не полюбим по-настоящему. А я была в постели с тобой, когда ее арестовывали…

— Ш-ш-ш.

Он стал гладить ее по спине, и она разрыдалась.

Но она плакала не только из-за кузины. Она плакала и из-за той ситуации, которая сложилась у них с Кейном. Их занятия любовью, ссора и обида, которую он ей нанес… а потом так быстро взял на себя все заботы, когда у нее случилось несчастье. Она была в растерянности: как можно было ненавидеть его и в то же время чувствовать себя благодарной ему?

— Почему ты так добр ко мне?

Он только вздохнул.

— Только из-за того, что было между нами? Будь ты проклят, Кейн! — Она кулачком ударила его в грудь. — Ты мне ничего не должен.

Она попыталась встать с его коленей, но он удержал ее и стал медленно покачивать.

— Успокойся, Жизелла, — сказал он.

Она лежала без сил в его объятиях, и он стал поглаживать ее по голове и по спине. Она начала расслабляться и почти погрузилась в сон, а потом с тревогой подняла голову.