— Ну вот и все, — заключает Молотов и, затянув белый тряпичный бантик, поднимает на меня глаза. — Если будет кровить, нужно будет съездить в травмпункт.

Надо его поблагодарить, но все слова куда-то делись, и я просто на него смотрю. И он тоже смотрит. На мой рот. В животе становится горячо и я жалею что не надела лифчик, потому что соприкосновение футболки к соскам ощущается как наждачка.

— Спасибо, — выдавливаю я и прячу перебинтованный палец за спину. — Я пойду собираться.

Молотов кивает и поднимется на ноги. Лицо беспристрастно, брюки удивительным образом не помялись.

— Мне тоже нужно ехать. Диме передай, что я к нему ближе к вечеру заеду.

Я бормочу «угу» уже после того, как он покидает кухню. В голове творится полный кавардак, а дыхание так и может прийти в норму. Продержаться еще четыре дня, а потом нужно поговорить с Димой о том, чтобы на время визита его отца поискать отдельное жилье. Плохая это идея — жить с Молотовым под крышей одного дома.

Юля

— Ну и как тебе живется с секси-папочкой? — спрашивает Маринка, когда в перерыве между лекциями мы бредем в университетскую столовую. — Он тебя не обижает? Не домогается?

— Ты чего несешь? — вскидываюсь я, ощущая как начинают гореть уши. — Он взрослый серьезный мужчина и, к тому же, отец Димы.

— Прежде всего, он красивый, сексуальный и богатый мужик в самом расцвете сил. А ты думаешь, он с ровесницами что-ли со своими спит? Для таких как Молотов те, кто старше двадцати пяти уже не котируются. Так что ты и я — для него самое то. Но так как ты занята его сыном, то остаюсь только я.

Я знаю, что подруга любит потрепать языком и обычно меня это забавляет, но сейчас ее тирада вызывает лишь раздражение. Словно Молотов — злой дракон, которому каждый месяц нужно подкидывать в пасть свежее мясо. И пусть характер у олигарха не сахарный, но не настолько он примитивен как хочет представить его Марина.

— И что ты будешь делать, если Молотов обратит на тебя внимание? Сразу прыгнешь к нему в постель?

— Нет, конечно. Папа Димаса — это же не окунь речной, он, блин, настоящий тунец. Его с умом ловить нужно. Если я ему сразу дам, он ко мне интерес потеряет. С такими нужно стерву включать, чтобы он в кровати засыпал с мыслями обо мне. Чтобы цветами начал задаривать, а я такая: «Фи, Сергей Георгиевич. Вы что меня купить вздумали?» Он, конечно, в недоумении, и начинает страдать. Ну а дальше я его понемногу к себе подпускаю, разрешаю себя поцеловать, первый секс, а потом через полгодика он мне предложение делает.

Марина переводит дыхание и гордо одергивает дерматиновый ремешок китайской Луи Вуиттон, и я, не выдержав, начинаю хохотать. Ну очень у нее серьезный и деловой вид в этот момент.

— То есть поэтому Молотов последний раз был женат двадцать лет назад? Потому что такую умницу как ты не встретил? Чтобы он букет, а ему «фи»?

— Может, и не встретил, — огрызается Марина.

— А я вот думаю, что таких завоевательниц как ты он на завтрак, обед и ужин ест.

Черт его знает, почему я так рьяно кинулась защищать мужскую честь Молотова от гипотетических посягательств Маринки. Наверное, заботливо обмотанный бинтом палец так на меня действует.

— Ладно, не злись на меня, — примирительно толкаю надувшуюся подругу в бок. — Поедешь со мной Димку проведать? Я сразу после менеджмента стартую.

— Не знаю. К нему в палату таких умниц как я пускают?

— Да хватит тебе дуться. Помогать тебе охмурять Молотова я не стану, но и препятствовать не буду.

— А он в больницу к сыну ездит? — мгновенно оживляется Марина, словно единственное препятствие, мешающее ей воссоединиться с Диминым отцом, это мое неодобрение.

— Сказал, что сегодня заедет.

— Тогда решено — поедем вместе.

В больницу мы попадаем только после пяти, потому что из-за начавшегося дождя встряли в пробку. За поездку таксист насчитал нам поистине астрономическую сумму, и я в очередной раз корю себя за то, что не поехала на метро. Сказывается то, что я привыкла ездить на машине с Димой, а к хорошему, как известно, быстро прикипаешь.

Своим именным больничным пропуском мне козырять не приходится, потому что часы свободны для посещений и у меня есть хвост в виде Марины, которая, к слову, подошла к визиту в больницу очень тщательно: рубашку расстегнула на три пуговицы, на ресницы наложила два дополнительных слоя туши, а на щеки — свежие мазки румян.

И я зря беспокоилась, что в мое отсутствие Дима будет скучать: возле его кровати обнаруживаются две плотно надушенные посетительницы, чьи лица кажутся мне смутно знакомыми. По-моему, они тоже учатся с нами. И пусть я совсем не ревнива, но от неожиданной картины все равно становится неприятно.

— Малыш, — завидев меня, застывшую в дверях с пакетами, Дима ослепительно улыбается и предпринимает попытку подняться. Правда, тут же морщится и снова валится на подушки.

— Привет, — я быстро подхожу к нему и, игнорируя притихших блондинку и брюнетку, целую его в щеку. — Как самочувствие?

— Немного лучше, но все равно болит. Юль, это Сабина и Виктория, они пришли меня проведать. Это Сабина вызвала скорую и тебе позвонила.

Охх, Живцова. Может, Сабина эта от перитонита твоего будущего мужа спасла, а ты сразу клыки наточила.

— Я Юля, — натянув на лицо благодарную улыбку, поворачиваюсь к девушкам.

— Моя невеста, — подсказывает из-за спины Дима, от чего я начинаю улыбаться более естественно.

— Спасибо, что ты мне позвонила тогда, Сабина. И за то, что вызвала скорую.

Вряд ли наше с Мариной появление привело девушек в неописуемый восторг, но и враждебно настроенными они не выглядят. Немного высокомерными и смущенными, да, но за три года, проведенных в Москве я к таким лицам уже привыкла и даже выработала иммунитет. И кстати, очень сомневаюсь, что эти девахи — коренные москвички.

— Все в порядке, — царственно кивает идеально уложенными волосами блондинка и переводит взгляд на Диму: — Поправляйся, Дим, мы с Викой пойдем.

— Спасибо, что зашли, девчонки, — кивает мой жених и машет им с след рукой.

— Навоняли-то духами, — фыркает Марина, когда дверь за посетительницами захлопывается. — Как в Летуаль пришла.

Пахнет и, правда, ядрено, поэтому я приоткрываю окно, после чего начинаю распаковывать пакеты с едой.

— Это бульон с курицей и овощами, — объясняю Диме, ставя банку на тумбочку. — Я его процедила. А это смородиновый морс.

— Ты у меня такая хозяйственная, малыш, — улыбается Дима и гладит меня по ноге. — Как ты уживаешься с папой?

От этого невинного вопроса сердце делает кувырок и падает в желудок. Да что это за реакция такая?

— В порядке, - бормочу я, комкая в руках пустой пакет. - Мы столкнулись только с утра на кухне, а после он уехал. Ах, и кстати, он просил передать, что заедет к тебе ближе к вечеру.