Впервые Алле не стало за него обидно. Пусть уж лучше будет слабаком, не способным убить, чем наоборот.

– Тогда кто убил Солдатова?

– Тот же, кто двадцать пять лет назад убил Иващука и Грибова. Руку не спутать, и я намерена выяснить, кто это. Рейтинг моего блога на последних событиях просто взлетел, дорогая. – Света с мечтательным выражением лица облизала чайную ложечку, извлеченную из взбитых сливок. – Я намерена двигаться дальше. И не надо на меня так смотреть. Я не боюсь.

Вообще-то Алла смотрела на нее «так» не потому, что боялась за Свету, хотя мероприятие было весьма опасным, а результат сомнительным. Иван Сергеевич Корнеев ночей не спал двадцать пять лет назад, разыскивая убийцу, и не нашел. А Светка прямо сейчас поездит по адресам и ба-ба-ба-бам! Найдет.

Нет, конечно.

И да – не по этой причине Алла смотрела на школьную подругу с болезненной гримасой. Ей до судорог хотелось десерта! Не помогало ничего. Ни пилюли – она съела уже вторую, а это был явный передоз. Ни уговоры, которыми она себя потчевала, наблюдая, как исчезает из Светкиной вазочки крем. Ни запретные мысли о Саше, которому она не нужна в принципе, а толстой особенно.

Не помогало ничего. Ей хотелось десерта.

– Я не остановлюсь, пока не разберусь в этой тайне. – Света вытерла салфеткой остатки помады с губ и полезла в сумочку за косметичкой. – Тут в голову неожиданно одна мысль пришла.

– И что за мысль?

Алла стиснула зубы и принялась считать до сотни. Это немного отвлекало от мыслей о сладком.

– А что, если Корнеев причастен?

Она уставила на Аллу шальные пьяные глаза поверх зеркальца.

– Какой Корнеев? К чему причастен?

Аллу начало знобить. Это определенно побочка от передозировки таблетками, подавляющими аппетит. Она читала в инструкции.

– Старый Корнеев, не молодой. – Света убрала помаду в косметичку, а ту – в сумочку и запросила счет. – Что, если он намеренно тормозил расследование двадцать пять лет назад? Поэтому и не нашли Валеру.

– Хочешь сказать, он помог ему сбежать?

– Тут два варианта, дорогая.

Подошел официант, и разговор стих. Света достала банковскую карточку, заплатила. От ее денег отказалась.

– Ты не ела почти ничего. Я пригласила, я и угощаю.

Они засобирались. Света долго и суетливо пристраивала шарфик поверх кожаного пухового пальто. На Аллу она вовсе перестала обращать внимание.

– Так что за варианты, Света? – напомнила Алла, когда они уже вышли на улицу.

– Варианты? Какие варианты? – сделала та непонимающее лицо и тут же, вытащив телефон из кармана пальто, принялась набирать номер. – Кстати, ты на машине? Не подбросишь? Ты же не пила вовсе. Хотя… Нет, я лучше на такси. Мне необходимо еще заехать кое-куда.

Света тараторила, старательно уводя разговор в сторону от ее вопросов. Потом долго препиралась с диспетчером, вызывая такси. Закончив болтать по телефону, сразу полезла с поцелуями, намереваясь идти к автобусной остановке – туда должна была подъехать машина.

– Света, не уходи от ответа. – Они обе заулыбались оттого, что прозвучала рифма. – Ты сказала: что есть два варианта, почему Корнеев-старший мог тормозить расследование. Какие они?

– Иван Сергеевич мог помочь сбежать своему племяннику, а мог помочь ему исчезнуть. Навсегда!

Светка сделала страшные глаза, заржала, как ненормальная, и ушла.

– Меня отправили в отпуск, дед! Я стажер, мне никакого отпуска не полагается. А меня отправили. В бессрочный отпуск. Это что означает? На мне поставлен крест?

Саша нервно двинул тарелку с завтраком по столу, его губы дрогнули. Иван Сергеевич глянул на внука исподлобья и полез в холодильник. Слов утешения у него не было.

– Исхаков сначала пообещал мне дело об исчезновении моего отца из архива затребовать, а теперь даже слышать об этом не желает.

– А что говорит? – высунулся из-за двери холодильника Корнеев-старший.

– Говорит, что дело засекречено.

– Врет. – Иван Сергеевич вытащил из холодильника батон докторской колбасы. – Бутерброд будешь?

– Дед, да какой бутерброд! – разозлился Саша, срываясь с места. – К черту все бутерброды!

– Не ругайся, – попросил Иван Сергеевич и принялся нарезать колбасу толстыми кружочками.

Саша на него покосился и вдруг спросил:

– А ты ничего не хочешь мне рассказать?

– На предмет?

Иван Сергеевич прервал свое занятие, удивленно на него глянул и тут же полез в хлебницу за батоном.

– У нас полиция была. Уже после поквартирного опроса. А ты мне ни слова.

– А я и им ни слова.

Корнеев-старший разложил ломти батона на большую тарелку и принялся накрывать их кружками колбасы.

– Почему?

– Потому что сказать нечего. – Дед глянул вопросительно. – Сочинять?

– Что, ты прямо вообще ничего не знаешь о Солдатове? О его прошлом?

Саша оперся задом о подоконник, скрестил руки на груди и недоверчиво уставился на деда.

Все в нем было, как будто обычно. Сутулая худощавая фигура. Рыжие волосы, заметно поредевшие. Карие глаза. Все то же, ничего нового.

Старые тапки, чистые спортивные штаны, заправленные в свежие носки. Футболка, обнажающая его конопатые локти.

Все, как вчера и позавчера. Но откуда ощущение, будто с дедом что-то не так?

– А меня о прошлом Солдатова никто и не спрашивал, – ответил Иван Сергеевич, аккуратно раскладывая на колбасные круги листья салата. – Меня спрашивали, что я думаю об этом убийстве.

– А ты что ответил?

– А я ответил, что я о нем вообще не думаю. Мне незачем. Я пенсионер, и на данную тему думать не обязан. Тем более что мне ничего об этом неизвестно. Я был дома, смотрел телевизор и ждал тебя.

Корнеев-старший взял в руки блюдо с бутербродами, поставил его в центр обеденного стола, сдвинув тарелку с недоеденным внуком омлетом в сторону и приглашающе вытянул руки.

– Прошу к столу, Александр.

Тот словно не слышал.

– И ты, в самом деле, не думаешь? – Губы внука криво надломились в недоверчивой ухмылке. – Не верю, дед.

– Почему не думаю? Думаю, конечно. И об убийстве, и об обстоятельствах. Почему Виталик? Почему здесь? Почему именно так?

– И что надумал?

Саша сел напротив деда, вытянул из стопки бутербродов самый большой и понес ко рту.

– Ничего путного, Саша. Ни одного ответа. И я для себя решил, что не стану вмешиваться. Но теперь… – Корнеев с обидой глянул на внука. – Когда они тебя решили выпереть, не дав возможности проявить себя… Так нагло! И по какой причине, интересно? Теперь я готов. Готов помогать тебе.