что она слегка дрожит.

– И тебе придётся заплатить. Ты сможешь это сделать?

– Конечно. – Я бы попросил папу дать мне незаполненный чек и указал бы нужную сумму.

– После этого попроси их отменить еженедельную доставку, пока я не вернусь. – Мистер Боудич медленно провёл рукой по лицу, будто хотел разгладить морщины – безнадёжное дело. – Чёрт возьми, я ненавижу быть зависимым. Зачем я вообще полез на эту лестницу? Должно быть, отупел от таблеток.

– С вами всё будет в порядке, – сказал я, но идя по коридору к лифтам я думал о том, что он сказал, когда мы говорили о лестнице: «Проклятые врачи с их проклятыми плохими новостями». Наверное, он имел в виду то, как долго чёртова нога будет заживать, и возможно то, что чёртову физиотерапевту (возможно, чёртовому любителю вынюхивать) придётся приходить на дом.

Но я сомневался.

4

Я позвонил Биллу Харримэну и сказал, что он может сфотографировать меня с Радар, если он не передумал. Я передал ему условия мистера Боудича, и он сказал, что его всё устраивает.

– Он вроде как отшельник, верно? Я не могу ничего найти о нём в наших архивах или в «Зэ Бикон».

– Я не знаю. Вам подходит утро субботы?

Он согласился, и мы договорились встретиться в десять. Я сел на велосипед и поехал домой, легко крутя педали и тяжело размышляя. В первую очередь о Радар. Поводок висел в прихожей, дальше, чем я до сих пор проходил по этому большому старому дому. Я вдруг понял, что у Радар вряд ли есть идентификационная бирка. А это, скорее всего, означало, что нет и сертификата на собаку, подтверждающего отсутствие бешенства или чего-то ещё. Была ли Радар когда-нибудь у ветеринара? Я сомневался в этом.

Мистеру Боудичу доставляли продукты, что казалось мне престижным способом купить пиво и «скитлс», а магазин «Тиллер и Сыновья» был определённо престижным местом, где закупались люди из высшего класса, у которых было полно хрустящих бумажек. Что заставляло меня, как и моего отца, задуматься, чем мистер Боудич зарабатывал на жизнь перед тем как уйти на пенсию. У него была изящная манера говорить, почти как у профессора, но я не думал, что преподаватели на пенсии могут позволить себе делать покупки в магазине, который хвастался наличием «винного погреба». Старый телевизор. Нет компьютера (я готов был побиться об заклад) и нет мобильного телефона. А также нет машины. Я знал его среднее имя, но не представлял, сколько ему лет.

Когда я добрался до дома, то позвонил в «Тиллер» и перенёс доставку на три часа дня. Я подумывал взять домашнее задание с собой в дом мистера Боудича, когда Энди Чен впервые за очень долгое время постучал в заднюю дверь. В детстве мы с Энди и Берти Бёрдом были неразлучны, даже называли себя тремя мушкетёрами, но семья Берти переехала в Дирборн (возможно, к моему счастью), а Энди был умником, который посещал кучу предметов по углублённой программе, включая физику в соседнем филиале Университета Иллинойса. И конечно же он был спортсменом, преуспев в двух видах спорта, которыми я не занимался. Одним из них был теннис. Другим – баскетбол, под руководством Харкнесса, и я догадывался, зачем Энди пришёл.

– Тренер говорит, тебе надо вернуться и играть в бейсбол, – сказал Энди, проверив наш холодильник на предмет чего-нибудь вкусненького. Он выбрал остатки курицы кунг-пао. – Говорит, ты подводишь команду.

– Ой-ой, пакуй чемоданы, мы отправляемся в путь на поезде вины, – сказал я. – Но я так не думаю.

– Он говорит, тебе не надо извиниться.

– Я и не собирался.

– У него крыша поехала, – сказал Энди. – Знаешь, как он меня называет? Жёлтой угрозой16. Говорит: иди туда, жёлтая угроза, и приведи этого засранца.

– И ты миришься с этим? – Меня это одновременно удивило и ужаснуло.

– Он думает, это комплимент, который я нахожу забавным. К тому же ещё два сезона в Хиллвью, и я уйду играть в Хофстра. Первый дивизион – я иду к тебе. Во всю прыть, детка. И больше я не буду «жёлтой угрозой». Ты и правда спас жизнь тому старику? Так говорят в школе.

– Его спасла собака. Я просто набрал 911.

– Она не разорвала тебе глотку?

– Нет. Она милашка. И старая.

– Она не была старой, когда я видел её. В тот день она жаждала крови. А там жутко внутри? Чучела животных? Часы «Кит-Кэт», которые преследуют тебя взглядом? Бензопила в подвале? Дети говорят, он может быть серийным убийцей.

– Он не серийный убийца и дом не жуткий. – Это была правда. Сарай – вот что жутко. Тот странный чирикающий звук был жутким. И Радар тоже знала, что этот звук был жутким.

– Ладно, – сказал Энди. – Я передал тебе послание. Есть ещё что пожевать? Печенье?

– Неа. – Печенье осталось в доме мистера Боудича. Шоколадные зефирки и ореховое печенье, без сомнения купленные в «Тиллер и Сыновья».

– Ладно. Увидимся, чувак.

– Давай, жёлтая угроза.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. На минуту-другую мы снова стали одиннадцатилетними.

5

В субботу я сфотографировался вместе с Радар. В прихожей и правда нашёлся поводок, он висел рядом с зимним пальто, под которым стояла пара старомодных калош. Я подумал было проверить карманы пальто – просто посмотреть, что там может оказаться, – но велел себе не вынюхивать. К поводку крепился простой ошейник, без бирки. С точки зрения городских властей, собака мистера Боудича летала, ха-ха, ниже радара. Мы прошли по дорожке к калитке и стали ждать появления Билла Харримэна. Он прибыл минута в минуту, за рулём побитого старого «мустанга», и выглядел, как прошлогодний выпускник колледжа.

Радар издала несколько символических рыков, когда Харримэн припарковался и вышел. Я сказал ей, что он не опасен, и она успокоилась, только просунула нос между ржавых прутьев калитки понюхать его штанину. Она снова зарычала, когда он протянул мне руку поверх калитки.

– Сторожевая, – заметил он.

– Думаю, так и есть.

Я ожидал, что у Харримэна будет большой фотоаппарат – вероятно, эту мысль навеяли фильмы «Ти-Си-Эм» о газетных репортёрах-крестоносцах, – но от сфотографировал нас на свой мобильник. После двух-трёх снимков он спросил, нельзя ли, чтобы Радар присела.

– А ты опустись рядом на колено. Это будет хороший кадр. Просто подросток