– У начальства кто родители фронтовики, те в красный дом и въехали. По телевизору показывали – кухни что эта горница! Остальные квартиры кавказцам отдали. Они тут давно хозяинуют. И рынок, и рестораны, и магазины – все ихние.

– Спасибо за квас, мне пора.

– Вышивку выбирай не за деньги. Все с нитками обманывают, – объяснила старуха. – А посмотришь на вышивку, стыд заберёт, нитки и пришлёшь.

– Можно, я денег оставлю?

– Денег не возьму. Огород кормит. Варенья летом варить – только на сахар тратиться. Девчонки в магазине костей оставят, на них мяса немножко. Себе да собаке суп наварю, а пенсию дочке посылаю. Куры две в сарайке, яйца свежие. Ты мне лучше ниток пришли!

Когда Валя зашла в фойе гостиницы, к ней услужливо бросился новый администратор:

– Валентина Владимировна! Виктор Миронович просил вас зайти в его номер.

– Рассказывай, где была, – обрадовался ей Горяев, он лежал на кровати, просматривая газеты.

– Погружалась в местную жизнь, – отчиталась Валя и прилегла к нему.

– Какие впечатления?

– Впечатления, что у народа слишком нагло воруют.

– Потому что раньше не надо было воровать, просто брали из общего, как цари, – ответил Горяев, обняв её. – Имей в виду, ласточка моя, нас ждут в трапезной монастыря. Там и покормят.

Перед гостиницей снова стояли три машины. Поехали в сторону местного кремля. Там, среди руин и развалин, нагло красовалась отремонтированная трапезная с неоновой вывеской «Ресторан «Садко». Поднялись по витой каменной лестнице в полутёмный зал со сводчатым потолком.

Длинные ряды столов были уставлены хохломской посудой. Горяева с Валей усадили в центр, вокруг расселись вчерашние чиновники, разбавленные кавказцами.

– Мы, русские люди, собрались за этим столом, чтобы поднять рюмку за нашу страну, наш народ и наш язык. Предлагаю тост за русских! – встал и воскликнул высокий седой мужчина в толстовке, сидевший напротив толстенького мэра и Горяева.

И все, в том числе переговаривающиеся на своём языке кавказцы, ухарски выпили.

– Откуда столько кавказцев? – шепотом спросила Валя.

– Братва, которая город держит, а его как главного попа уважают. Просто он «без формы».

После этого мэр произнёс тост за возрождение России, местный поэт прочитал стихи про освобождение Руси от монголо-татар, местный бензиновый король похвастал, что помог детскому дому. А потом сверху грянул ресторанный ансамбль, и вертлявый мужичонка подошёл к Вале и, играя бровями, запел: «Ах, какая женщина, мне б такую…»

Кормили тоже странно. Блины в хохломских мисках были с грибами. За ними в маленьких глиняных горшочках подали жульен из грибов, а на горячее – мясо с грибами в больших глиняных горшках.

– Это фирменное местечко, – обратился к Вале поп без формы. – Иностранцы от грибов с ума сходят.

– Какие тут иностранцы? – удивилась Валя.

– Китайцы, корейцы. Монастырь женский, грибы-ягоды, соленья-варенья для ресторана заготавливают.

– Как же они в этих разрушенных зданиях живут?

– Постепенно ремонтируем, – погладил окладистую бороду поп «без формы». – Быстро только кошки родятся.

А вертлявый мужичонка уже пел: «Огней так много золотых на улицах Саратова…», и Валя оценила, насколько тщательно подобран репертуар. Вскоре все набрались, и в зал хлынули невесть откуда взявшиеся девчушки.

Они были вызывающе одеты, вульгарно накрашены, не сговариваясь, закурили и стали неумело кокетничать с собравшимися дядьками. Выглядело это, словно крошки смотрятся в зеркало, напялив мамины туфли на шпильках. Но Вале это не показалось умильным, и она громко спросила мэра:

– Откуда эти девочки?

– Местное модельное агентство «Сударушка», – доверительно объяснил он.

– Им же лет по пятнадцать! – возмутилась Валя.

– Ничего такого, – замахал мэр руками. – Чисто консумация.

– Что такое консумация? – рявкнул она, и Горяев положил ей на колено руку, чтоб успокоилась.

– Только кушают, танцуют… Можно сказать, благотворительность. Охрана гарантирует безопасность. Мы ж в монастыре, солидное место.

Валю затрясло от отвращения и бессилия. Она не верила ни одному слову мэра и представила, как эти зажравшиеся скоты растащат потом девчонок по постелям. И всё, что произошло в этом возрасте с ней, произойдёт с ними.

– А теперь, по русскому обычаю, в баньку? – спросил мэр, заглядывая в глаза Горяеву, когда встали из-за стола. – Там и бассейн, и всякие другие удовольствия…

– Я не любитель бань, – отрезал Горяев.

Когда садились в машину, Валя еле сдерживала себя. Три автомобиля рванули в сторону гостиницы, и у магазина Валя попросила водителя остановиться.

– Что случилось? – недовольно спросил Горяев.

– Экскурсия! – усмехнулась Валя.

Они вышли из машины, и пассажиры сопровождающих машин покорно последовали за ними.

– Думаю, нам будут рады, – предупредила Валя с неопределённой интонацией и повела компанию к домику, который посетила утром.

В окошке мерцал слабый свет. Залаяла собака.

– Кто там? Собаку спущу! – грозно предупредила из-за двери хозяйка.

– Это Валя. Из Москвы.

Заскрипел ключ, приоткрылась дверь.

– Кого навела? Бандитов? – крикнула хозяйка. – У меня брать нечего.

– Это мэр ваш. А это – Зоя Арсентьевна Балабанова. Участница войны, дошла до Берлина. Имеет кучу медалей. Зоя Арсентьевна, можно к вам на кухню?

– Да там не прибрано, – замялась старуха.

Компания вошла с каменными лицами в дом, прошла в кухоньку и вышла оттуда с ещё более каменными лицами. Кухонька была маленькой, и Горяев не пошёл со всеми, а остался в горнице. Дряхлая собака миролюбиво обнюхала его брюки и ботинки, а он потрепал её по загривку.

– Мальцев! – демонстративно заорал толстенький мэр на длинного мужика. – Твой список ветеранский?

– Мой, – длинный Мальцев закашлялся и сжался в области позвоночника, чтоб стать вровень с мэром.

– Чтоб завтра! Нет, не завтра, – мэр посмотрел на часы. – Чтоб сегодня был решён вопрос! Иначе три шкуры сдеру! Уволю по статье!

– Извините, Зоя Арсентьевна, что так поздно, – ухмыльнулась Валя. – мимо ехали.

– Всё равно не сплю, вышиваю, – кивнула старуха на пяльцы.

– Спасибо за сигнал! – торжественно пожал Валину руку мэр.

Старуха подошла к Вале, сказала:

– Нагнись! Дай поцелую-то! Может, и не дадут ироды квартиру, но с таким сердцем, как у тебя, девка, надо бы народу побольше! И про нитки не забудь!

Горяев молчал всю обратную дорогу. В фойе гостиницы Валя задала незначащий вопрос, но он не ответил. Понимала, что перешла границы, но грибной монастырь со школьницами был последней каплей. Готова была сейчас же уехать в Москву. И вообще порвать с Горяевым, раз он участвует во всём этом.

Поздно проснулась, спустилась в фойе. Девушка из газетного киоска радостно поздоровалась, а новый администратор подбежал с фразой:

– Здравствуйте, Валентина Владимировна, вас люди ждут! Не пускал, чтоб не беспокоили!

– Какие ещё люди? – не поняла Валя.

– Из домов возле бабки Зои. Вы ж ей вчера квартиру сделали. Она Ельцину писала, и без толку, а вы волшебное слово сказали!

Валя, недоумевая, вышла за порог гостиницы, и