Всё это так, но Веда сказала, что ты будешь вождём. И только такой вождь, как ты, нам сегодня нужен.

— Кто такая Веда, и почему ты всегда о ней говоришь? Откуда она это взяла?

— Веда знает всё. Ты убедишься в этом, когда увидишь её. Она просила тебя приехать к ней. И ты уже дал согласие.

— Согласие я дал встретиться с ней, а вождём быть не могу. Ну, не могу! Даже если бы и пожелал такого! Не могу же я превратиться, скажем, в осу, даже если захочу! — в сердцах воскликнул Росс.

— Не спеши. Пусть всё идёт своим чередом. Увидишь Веду, а затем сам решишь, как тебе поступать. Никто тебя не неволит, не умирай раньше смерти.

— С какой стати мне умирать? — не понял юноша.

— Это пословица такая. Пока не мучайся сомнениями. Подожди, пока увидишь Веду. Затем примешь своё решение.

— Хорошо, это я могу тебе пообещать.

Чуть помедлив и подумав, Росс спросил:

— Неужели Антак был настолько мудрым, что всё понимал, всё знал и всегда принимал верные решения? А у него не было сомнений, что сделать или предпринять? Были же какие-то очень трудные положения, когда мало что понятно и не знаешь, что тебе делать?

— Такое бывает с каждым человеком.

— И что тогда делал в таких случаях Антак?

Сечень ответил, несколько оживившись:

— Однажды он со мной по такому поводу говорил!..

— И?

— Антак сказал, что в таких случаях, когда трудно уяснить положение и принять решение, нужно отказаться от каких-либо действий. Подождать, не трогая то, что имеется. Есть такой принцип: «Не повреди!», им и следует руководствоваться.

— Не повреди⁈

— Ну, в смысле: не рискуй ухудшить положение. Слишком велик шанс ошибиться. Словом, семь раз отмерь и один раз отрежь, — пояснил волхв.

— Мне нужно подумать над твоими словами, — заключил юноша. — Пока они мне туманны. Подумаю, хорошо подумаю.

— Уже позднее время, а утро вечера мудренее, пора укладываться спать. Богиня, поди, нас уже заждалась, — пошутил Сечень.

Глава 7

Глава 7. Забывчивые осы

Когда они закончили работу, то Росс, оглядев сделанное, сказал:

— По-моему, мы уже сделали всё, что просила Богиня. Сделали на сей раз. На следующий год нужно будет продолжить. Она за это время вырастет и снова упрётся боком в склон.

— Приятно слышать, — не скрыл своей радости Сечень, — а я последние дни сам норовил спросить тебя: не пора ли заканчивать? Но не решался.

— Вечером перед сном я спрошу Богиню: всё ли мы сделали? Можно нам её оставить?

— А пока пойдём купаться и ужинать, у меня в желудке сосёт от голода.

Они стали спускаться. Впереди шёл Сечень. Наверное, он неосторожно ступил, да и усталость, несомненно сказалась, его нога подвернулась и он упал прямо на торчащие выступы скал. В самый последний момент успел выбросить правую руку, смягчить падение… Даже шедший за ним Росс услышал хрусть кости, а затем сдавленный стон товарища.

Бросился к нему, посадил прямо. Тот с мукой на лице поднял руку, которая имела неестественный изгиб, на месте которого торчала кость, разорвавшая кожу. От её вида у юноши пошли мурашки по телу.

— Всё, отработал я ею.

— Нужен врач! — воскликнул Росс и тут же умолк: какой врач, если здесь, кроме их двоих, никого нет.

— Я — врач, — глухими голосом произнёс Сечень, удерживаясь от стонов. — Только мне нужны для лечения две руки, а у меня осталась всего одна.

— Что же делать?

— Придётся тебе быть моими руками, Росс. Нужно хоть как-то вернуть кость на положенное место, не могу же я остаться с такой рукой.

Юноше было страшно глядеть на переломленную руку, но он пересилил себя: никому другому это дело перепоручить было нельзя. Он находился в каком-то странном состоянии, мысли его путались, он ощущал идущие от земли по ногам и всему телу невидимые флюиды.

По указаниям Сеченя вправил кость на прежнее место, при этом тот дважды терял сознание от острой боли…

После второго обморока что-то произошло со зрением Росса: внезапно рука Сеченя словно стала стеклянной, он увидел саму кость, жилки, мускулы, кровеносные сосуды, нити нервов. Понял, как следует свести края перелома, затем сжал кость, принялся поглаживать. Заметил, что кровеносные артерии стали пробивать себе путь сквозь месиво раны, превращаясь в полноценные сосуды. Порванные нервы в считанные минуты наладили прежние связи. Чуть позже и кость снова образовала цельный сустав.

Волхв очнулся:

— Не помню, чтобы я когда-либо раньше терял сознание. Со мной такое впервые. Боль была жуткой.

Росс покачал головой, давая понять: мол, ничего не говори.

Он легко поглаживал руку на месте перелома, направляя текущие через него энергетические потоки в место раны.

Сечень терпеливо ждал. К нему вернулся обычный цвет лица, морщины его разгладились. На нём даже появился оттенок умиротворения.

Наконец Росс закончил:

— Всё, теперь должно быть хорошо.

Волхв недоверчиво взглянул на него, а затем пошевелил пальцами:

— Они двигаются! Удивительно, я не чувствую никакой боли.

Посмотрел на рану и брови его поползли вверх:

— На коже нет никаких следов, словно ничего и не было! Как ты это сделал?

— Это я давно умею. Научился у мамы. Она небольшие раны заживляла так, что ничего потом не оставалось.

— А как там внутри? Как кость? Она тоже зажили?

— Насколько я понимаю, то да. И на сей раз я действовал не один — мне помогала Богиня.

Весь оставшийся вечер Сечень ещё осторожничал, берёг руку, хотя не ощущал