Он не знал, в чем дело, но прописал Вуди антибиотики, сказав мне, что тот поправится, и велел привезти его на прием через пару дней. Я взяла Вуди и поехала, чтобы вернуть его матери, но по пути на меня снизошло вдохновение. У меня жила сука, Жасмин, которая только что родила щенков, всего трех, поэтому у нее было достаточно молока, и она кормила их лежа.

– Вы не будете возражать, если я заберу Вуди, чтобы понять, будет ли она кормить его? – спросила я у заводчика. Нет, он не был против, даже наоборот, счастлив свалить на меня проблему с маленьким больным щенком. Жасмин позволила Вуди есть без суеты, сосать молоко, но она не приняла его, не выказывала по отношению к малышу никаких материнских обязанностей и не подпускала его к другим своим щенкам. В любом случае я была рада, что мой маленький питомец получает достаточно еды.

Задние лапы Вуди остались парализованными, но он мог ползать по полу, волоча их. Я взяла на себя роль его мамы, носила его с собой повсюду, засунув внутрь своей трикотажной байки, так что теперь из ворота торчала только его головенка. Ночью он спал у меня на подушке. Вуди был полон бодрости и оптимизма, и его живые глаза с интересом следили за всем вокруг. Но его состояние становилось все хуже: паралич распространялся и теперь частично затронул левую переднюю лапу. Вуди явно слабел. Его хвост был парализован, и он не мог вилять им. Один глаз дергался и начал закрываться – явный признак того, что паралич распространяется все шире.

И наконец, я смирилась с мыслью о том, что необходимо положить конец его страданиям, отправившись, как я думала, на последний визит к ветеринару. Вуди лежал на столе у Колина, и мы с ним молча смотрели друг на друга. Ни одному из нас не нравилось то, что должно было произойти.

– Вы можете что-нибудь еще сделать? – спросила я.

– Подождите. Это маловероятно, но возможно, есть еще один вариант, – неожиданно произнес Колин. – В последнее время было выявлено новое заболевание крупного рогатого скота, оно называется неоспороз. Неоспора – это паразит, который вызывает паралич и серьезные внутренние повреждения. Неоспороз может развиться и у собак, но такое бывает очень редко, по крайней мере, я пока никогда не видел ничего подобного.

Неоспороз – это заболевание нервной системы и мышц, которое впервые было обнаружено у собак в Норвегии более чем за десять лет до описываемых событий. Но в течение довольно долгого времени вызываемое этим заболеванием состояние неправильно диагностировалось. Так, в Великобритании только недавно осознали риск заражения собак этими паразитами.

Колин взял анализ крови, чтобы отправить в лабораторию и подтвердить, что Вуди болен неоспорозом, но состояние малыша было настолько тяжелым, что мы оба согласились – лечение следует начинать еще до получения подтверждения диагноза. Кроме того, вполне возможно, что мы определили источник заражения – его мать ела сырые потроха с фермы. Самый распространенный способ заражения собак неоспорозом – поедание тканей зараженного крупного рогатого скота. Так возникает замкнутый круг, потому что фекалии собак, заразившихся неоспорозом, приводят к распространению заболевания у коров.

Я почувствовала невероятное облегчение от мысли, что есть, пусть столь незначительная, возможность спасти Вуди. Колин начал накачивать щенка мощными препаратами, но ему казалось, что уже слишком поздно. Вуди увядал в своей корзинке, ему не хватало сил даже поднимать голову. С каждым часом он становился все слабее и слабее, однако я все равно носила его с собой. Казалось, искра, горевшая в нем ярким огнем, потускнела. В конечном итоге и у меня закралось ощущение, что мы совершаем ошибку, стараясь продлить его жизнь. Прочитав много материалов о неоспорозе, я знала, что максимум, чего мы могли бы добиться – это остановить распространяющийся паралич, но пес все равно никогда не сможет снова пользоваться своими задними лапами.

«Если болезнь у щенка дошла до пареза задних конечностей с атрофией и ригидностью мышц, прогноз очень неблагоприятный», – прочитала я в одной из книг по ветеринарии.

Тем не менее я решила дать Вуди еще один, последний шанс и как минимум закончить курс препаратов. Слава богу, что я приняла такое решение, потому что три дня спустя он посмотрел на меня со своей лежанки и слабо повилял крохотным хвостиком. Я с трудом могла поверить в это и по сей день понятия не имею, как или почему нервы в его хвосте снова начали работать. Однако это был явный признак того, что щенок может пойти на поправку. Появилась надежда. К Вуди вернулась его жизнерадостность, и он начал снова ползать по полу, чтобы присоединяться к забавам, которые устраивали другие собаки.

Колин Прайс радовался почти так же, как я, но он предупредил меня, что одним из последствий неоспороза является повреждение сердечной мышцы щенка, и его сердце может сдать в любой момент. Вуди мог умереть совершенно внезапно, например, ночью, и утром я нашла бы его безжизненное тело. Колин был прав, сообщив мне об этом, но я отбросила эту мысль.

Теперь у меня была грандиозная задача – я решила поставить щенка на ноги во что бы то не стало.

Когда он нуждался во мне, он издавал пронзительный крик – звук, который другие собаки, вырастая, перестают издавать. Но для меня это всегда было сигналом, что мой малыш в беде, попал своими парализованными лапами в какую-то ловушку.

***

Я начала проводить Вуди интенсивную физиотерапию, массируя его атрофированные задние конечности. В них были какие-то остаточные явления, на которые щенок указывал мне при прикосновении. Несмотря на то, что мышцы лап оставались чрезвычайно слабыми, я была полна решимости помочь Вуди встать, прекрасно осознавая, насколько это долгий и трудный путь. Щенок был настолько мал, что я могла посадить его в нашу ванну, и он там без проблем плавал. Я посвящала ему все свое свободное время, и через две недели наступил удивительный момент, когда Вуди удалось встать на ноги, пусть всего на несколько секунд и пользуясь одновременно двумя задними ногами, как единым целым. На этот раз его хвост так вилял, что остановился только тогда, когда малыш заснул – это был явный признак того, что его состояние улучшается.

Я использовала сигнализатор, с которым обычно работала. Моей целью было научить Вуди контролировать свои лапы и делать короткие шажки. Я внимательно понаблюдала за ним и начала учить его распознавать малейшие ощущения в нервных окончаниях. Прогресс был налицо, хотя чуда не произошло – обе его задние лапы остались парализованными и всегда работали одновременно. Было очень тяжело научить его координировать их действие с передними лапами. Вуди падал, переворачивался, а затем снова двигался вперед, волоча лапы за собой. Он мог ходить только по прямой линии, плюхаясь задом на пол, если ему нужно было повернуть. Могла ли я сделать для него что-то еще? Он был важной задачей с точки зрения моей теории дрессировки собак и выявления их способностей.