Стереть следы угля с камня – дело небыстрое, женщины знают. Подмастерье провозился с тряпкой полдня, меняя воду в ведре каждые четверть часа. Небольшой черный ручеек отправился в этот день от дверей мастерской вниз по улице, давая прохожим волю их фантазиям: кровь единорога, воды Ахерона, слезы дьявола – каких только имен не удостоилась грязная водица, несущая в себе задуманное мастером творение.

Ровно в полдень дважды звякнул колокольчик, и в отворившейся двери появилось лицо вчерашней заказчицы:

– О, наводите порядок?

– Еще не готово, – прозвучал ответ из-за ширмы.

– Удачи, – так же коротко парировала девушка и исчезла за дверью.

– Возьми золотую монету, там, на стеллаже, ты знаешь где, и растопи мне пятую часть ее и… – старик замолчал.

– И что-то еще, мастер? – переспросил мальчик.

– И отправляйся домой, на сегодня все.

Заказчица приходила каждый день в одно и то же время. Ровно в полдень дважды дергался колокольчик, отворялась дверь, и милое создание произносило одно слово:

– Готово?

Такой же одиночный выстрел прилетал ей в ответ:

– Нет!

И она уходила.

Мальчик получал с утра небольшое задание, выполнял его и отправлялся домой. Этот заказ мастер предпочел делать в одиночестве. И вот на седьмой день (а как же иначе) в свое, установленное ею же время загадочная гостья вошла в мастерскую, полностью распахнув дверь, и, уже не задавая вопроса, утвердительно сказала:

– Готово.

Мастер вышел из-за ширмы, ответил «Да» и протянул ей золотой кулон в виде яблока.

Девушка, взяв за цепочку, поднесла кулон близко к глазам и спросила:

– Как оно работает?

Старик, довольно улыбаясь, гордый своей работой ответил:

– На тыльной стороне яблочка есть рычажок, удерживаемый чувствительной пружинкой, рассчитанной на обычное сердцебиение. Встретив любовь, ваше сердце, прекрасная незнакомка, застучит сильнее, забьется, словно птичка в клетке, уловившая дуновение ветерка из родных мест, и пружинка толкнет механизм, который развалит яблоко пополам.

Он замолчал, оценивая впечатление, произведенное на заказчицу, а затем добавил:

– Это лучшее мое творение.

– И оно прекрасно, – подтвердила девушка, надевая кулон. – Подобной копии яблока познания я не встречала, хотя прекрасно знаю, как оно выглядит. Какова моя плата?

Старик упал перед ней на колени:

– Ваши слова – ваша плата! Если ведома вам форма истинного яблока, скажите, насколько близко я оказался к ней?

– Ты же видел рай? – повернулась незнакомка к мальчику.

– Да, но издалека, не так, чтобы узреть яблоко, даже сада толком не разглядел, – сказал опешивший подмастерье. – А вы откуда знаете это?

– Яблоко познания – это код, раскрывающий суть энергии любви, дарованной Богом Адаму, это слово, нашептанное Еве искусителем.

– Слово и есть форма? – поразился старик. – Какова же суть?

– Целостная любовь есть составляющая страха и не-страха. Любовь – отсутствие страха, страх – отсутствие любви. Отсюда две половины у запретного плода: мужская и женская, – она улыбнулась непостижимой, почти неземной улыбкой и направилась к выходу.

Мастер, пораженный услышанным, оставался коленопреклоненным, неподвижным и безмолвным. Мальчик же, очнувшись раньше, вдруг вспомнил фразу девушки и крикнул:

– Откуда вы точно знаете, как оно выглядит? Как ваше имя?

Дверь мастерской хлопнула, но уличный ветер успел заскочить внутрь и шепнуть на ухо будущему мастеру:

– Ева.

Ангел спустился с небес.

– Что ты принес нам?

– Благую весть.

– Нас ждет спасение подле Христа?

– Подле Христа, вижу я, пустота.

– Что же тогда? Может, долгие лета?

Ангел оставил вопрос без ответа

И в небеса удалился обратно.

Где же то благо и весть, непонятно.

Архангел готовился к нисхождению, очередной срок второго пришествия, и так переносившийся трижды, начал процесс слияния в триединство события своей составляющей галактического времени с матрицей пространства и энергией воли творца. Его роль, определенная советом заранее, заключалась в предшествии событию на Земле и определению количества необходимой энергии отделения овец от козлищ. Наличие хотя бы одного процента праведников от общего числа душ, воплощенных в момент события, способно было бы стабилизировать вращение планеты и избежать катаклизмов в плотных материях.

– Не ходи, Михаил, воплощение телом – страдание для души, а схождение голограммой – деформация духа.

Архангел озарился сиянием почитания и любви:

– Благодарю, друг Иисус, но такова моя задача сейчас.

Михаил понимал, что Иисус знает, о чем говорит, он уже проделывал оба пути и теперь старается облегчить предстоящие ему муки. Иисус обнял архангела:

– Я знаю каждого воплощенного там, я звал, и не раз, всех их за собой – не пришел ни один.

– Я должен спуститься и поискать, – архангел покинул объятия Иисуса: – ты и сам знаешь.

Тот понимающе осветился:

– Ты идешь в пустыню, брат Михаил.

До совмещения триединства события оставались считаные секунды галактического времени.

– Что мне надеть, друг Иисус? – спросил архангел, желая сменить настроение разговора.

– Поменьше золота, иначе отвадишь бедных, а их большинство, – со знанием дела начал советовать Иисус. – Оставь что-нибудь из оружия – успокоишь разбойный люд, таких немного в городах, но полно на дорогах. Не забывай улыбаться – это для женщин, они умнее и активнее. Да, и обувь возьми покрепче – ходить тебе придется много.

Сказано – сделано. Перед Иисусом стоял его друг Михаил, обряженный в белоснежную тунику с золоченым шитьем по краям, подпоясанный мечом, в сандалиях на толстенной подошве и с ослепительной улыбкой на просветленном лике:

– Готов.

– В добрый путь, – сказал Иисус и трижды перекрестил архангела.

Признайтесь, иногда кажется, что время отщелкивает шелуху мгновений так, что хронометр на руке, не имей он стеклянной крышки, потянул бы вверх, затягивая воздух лопастями часовой и минутной стрелок, сбивая при вращении значки на циферблате и вдавливая кожу ремешка в запястье. Но вот что-то щелкнуло во вселенском механизме, и секунды вытягиваются в желеобразные нити вечности, а ветер, несущий на невидимых плечах мельчайшую соринку, осколок далекого бытия неведомой материи, делает свою работу столь медлительно, что глаз успевает рассмотреть этот снаряд со всех сторон и, оценив потенциальный ущерб для склеры глазного яблока, не торопясь прикрыть веко – щит, которым наделил Всевышний человека как раз для предотвращения подобных инцидентов.