Литературное прошлое усадьбы Ильинское

Большой интерес к усадьбе Ильинское обусловлен тем, что в 1864 году она стала владением царской семьи. Но при этом ускользают из внимания некоторые эпизоды из истории русской литературы, делающие Ильинское знаковой усадьбой и в этом аспекте.

В первой половине XIX века лучшее общество первопрестольной облюбовало эту усадьбу для летнего развеяния от шумной городской жизни. Прежде всего привлекал обширный парк, широко раскинувшийся на крутом берегу Москвы-реки. По всему парку были разбросаны дачки, которые и заселили москвичи.

Речь идет о начале 1830-х годов. Организующим центром, придающим «лету в Ильинском» высокий интеллектуальный заряд, была дача Авдотьи Петровны Елагиной. Побочная племянница Жуковского, она принадлежит к семье, много сделавшей для отечественной литературы. Достаточно сказать, что она была матерью Ивана и Петра Киреевских.

О салоне Елагиной — «республике у Красных ворот» — с благодарностью вспоминали Герцен, Тургенев, Анненков. Философ К. Д. Кавелин посвятил ее памяти большой очерк. Он писал: «С тридцатых годов и до нового царствования дом и салон Авдотьи Петровны были одним из наиболее любимых и посещаемых сосредоточий русских литературных и общественных деятелей. Всё, что было в Москве интеллигентного, просвещенного и талантливого, съезжалось сюда по воскресеньям. Приезжавшие в Москву знаменитости, русские и иностранцы, являлись в салон Елагиных. В нем преобладало славянофильское направление, но это не мешало постоянно посещать вечера Елагиных людям самых различных воззрений… Вводимые в замечательно образованные семейства добротой и радушием хозяев юноши, только что сошедшие со студенческой скамейки, получали доступ в лучшее общество, где им было хорошо и свободно благодаря удивительной простоте и непринужденности, царившей в доме и на вечерах… Теперь не слышно более о таких салонах»[64]. Этот очерк является своего рода некрологом Елагиной, скончавшейся в 1877 году.

Постоянным посетителем салона Елагиной был Чаадаев; отсюда начались духовные блуждания его горячего оппонента Хомякова. Близким другом братьев Киреевских стал сразу же после своего переезда из Дерпта в Москву Языков, появлению которого в первопрестольной предшествовала широкая поэтическая слава; поэтому Языков был особенно обласкан умной хозяйкой.

Лето 1831 года Языков провел по приглашению своих новых друзей в Ильинском. Его горячая натура мгновенно воспламенилась грандиозными замыслами, рождающимися в насыщенной высокой духовностью атмосфере их дома. Вот несколько строк из письма поэта брату 12 июля 1831 года: «Главное и единственное занятие и удовольствие составляют мне теперь русские песни. П. Киреевский и я, мы возымели почтенное желание собирать их и нашли довольно много еще не напечатанных и прекрасных. Замечу мимоходом, что тот, кто соберет сколько можно более народных наших песен, сличит их между собою, приведет в порядок и проч., тот совершит подвиг великий и издаст книгу, какой нет и быть не может ни у одного народа, положит в казну русской литературы сокровище неоценимое и представит просвещенному миру чистое, верное, золотое зеркало всего русского»[65]. Многозначительное совпадение: в 1831 году были написаны сказки Пушкина и Жуковского, а также вышли из печати «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя.

П. Киреевский положил начало своему знаменитому труду, записав в Ильинском несколько песен от одной «из здешних сельских юных дев». Слухи о замысле двух молодых литераторов (он и Языков) быстро распространились. Сразу же выявилось много добровольных помощников; среди них — Пушкин, Гоголь, Кольцов. Первый передал П. Киреевскому свои записи, сделанные в Михайловском; второй — во время многочисленных разъездов по России; третий — в Воронежской губернии. Языков обязал братьев записывать песни в Симбирской и Оренбургской губерниях. Даль занимался записями на Урале, Шевырев — в Саратовской губернии. Это только самые громкие имена…

Сам П. Киреевский считал, что участие Языкова в его замысле столь значительно, что будущее собрание должно быть обнародовано под их двумя фамилиями. Предисловие согласился написать Пушкин. Вообще, собрание народных песен П. Киреевского можно сравнить лишь со словарем Даля. Но, к сожалению, до настоящего времени оно еще полностью не издано.

Молодежь в Ильинском не только предавалась ученым занятиям. Наоборот, она любила повеселиться, отдавая долг «летам молодечества». Совместными усилиями была сочинена шуточная комедия «Вавилонская принцесса». На спектакль собралось всё местное общество. Языкову досталась роль халдейского принца. Он страшно трусил перед выходом на сцену; но успех превзошел самые смелые ожидания. Известный мемуарист Свербеев вспоминает, что «подобных фарсов» ему больше видеть не довелось. Зрители умирали от хохота.

Но Ильинское вошло в историю русской литературы не только благодаря П. Киреевскому и Языкову. Другой гонимый судьбой поэт нашел здесь свою идеальную любовь. Речь идет о Полежаеве, за которым в русской литературе закрепилось наименование «последнего мученика вольности».

Студент Московского университета Александр Полежаев (незаконный сын помещика Струйского, владельца известной усадьбы Рузаевка Пензенской губернии) был отдан в солдаты по личному распоряжению Николая I. Причиной была ходившая по рукам его поэма «Сашка», живописующая во «фламандском духе» разгульную студенческую жизнь. Надо сказать, что никакого «декабристского духа» в «Сашке» найти нельзя, да и по скабрезности эта поэма далеко уступает творениям Баркова и «Юнкерским поэмам» Лермонтова. Скорее ее можно сопоставить с «Опасным соседом» В. Л. Пушкина — опусом совершенно невинным на взгляд современного читателя. Но царь видел в Московском университете рассадник свободомыслия; да и Полежаев — юноша отнюдь не раболепного характера — сразу же ему не понравился.

Итак — один эпизод из биографии Полежаева. Летом 1834 года в Ильинском поселился жандармский полковник И. П. Бибиков с семьей. Его сын готовился в юнкерскую школу, и поэтому было решено не удаляться от Москвы, а принять приглашение своего родственника А. И. Остерман-Толстого, тогдашнего владельца Ильинского; обычно Бибиковы уезжали в свое саратовское имение. Сам полковник все-таки был вынужден отправиться туда из-за неотложных имущественных дел. Обратный путь лежал через Зарайск, где был расквартирован Тарутинский егерский полк, в котором находился унтер-офицер Полежаев. Его нашумевшая история была известна всем и каждому. Командир полка оказался знакомым Бибикова, и поэтому он сумел договориться, чтобы опального поэта отпустили на пятнадцать дней в Ильинское под честное слово. Предлогом послужило то, что этот опытный унтер-офицер смог бы успешно подготовить сына полковника в ружейных приемах.

В Ильинском Полежаев пережил бурный творческий взлет. За долгие годы он впервые оказался в обстановке, где всё благоприятствовало его поэтическому вдохновению. Бибиковы были не только внимательны, но даже спешили угадать малейшее желание Полежаева. Они жили в главном доме, и парадоксально, но факт: опальному поэту была отведена отдельная комната в будущей великокняжеской резиденции. Почти каждый