а если вдруг на уральские казенные заводы в инвалидную команду загонят? Или даже еще дальше. Что, и в Сибирь за ним поедешь?

— Поеду, — кивнул Алексей. — Я же ему слово дал.

— Выходцу из крестьян ты слово дал? — хмыкнул барон.

— Солдату, ваше высокоблагородие! — Алексей твердо посмотрел в глаза полковнику.

Тот пожевал губами и тяжко вздохнул:

— Сказал же, помогу. И все равно, Егоров, женить тебя надо. Ладно, иди давай уже в роту! И раньше следующего четверга чтобы я тебя даже краем глаза здесь не видел! Тут работы невпроворот, а он мне еще дел подкидывает, — ворчливым голосом пробурчал барон вслед егерю.

Глава 5. По-домашнему

— Ваше благородие, там три солдатика из полковых пехотинцев пожаловали, — доложился Егорову дежурный унтер. — Хотят к вам с просьбой о приеме в нашу роту обратиться. Погнать али говорить будете?

— Пусть заходят, — кивнул Алексей, и перед ним предстали два рядовых и капрал с синим погоном на плече.

— Капрал Васин, рядовой Кучин, рядовой Агафонов, — доложились пехотинцы. — Ваше благородие, мы к вам с прошением о переводе в вашу роту егерей, — крепкий, подтянутый капрал с уверенным и серьезным взглядом темно-карих глаз подал офицеру исписанный лист. На гербовой бумаге неровным корявым почерком была нацарапана просьба о принятии в отдельную особую роту егерей главного квартирмейстерства армии с переводом из Орловского пехотного полка подателей сего. И три жирных креста в виде подписей в самом ее низу.

— Орловцы? Лешка внимательно вгляделся в лица солдат. — Славный полк, воевали мы с ним бок о бок. В семидесятом на штурм Бендерских бастионов вместе шли. А в семьдесят третьем в поисках под Еникюль прибрежные укрепления у турок брали. Потом под Селистрией бок о бок в Нагорном редуте резались. Сами были там?

— Так точно, ваше благородие! — ответил за всех капрал. — Ребятки под Еникюль в первой своей баталии участвовали. А я как раз под Бендеры с рекрутской партией прибыл и там же о самый первой раз и поранен был.

— Ну вот, выходит, что обстрелянные вы солдаты, — улыбнулся Егоров. — Про нашу службу, вы, небось, и так все уже знаете? У нас тут, кстати, и ваш сослуживиц есть. Воробьев Андрей, слыхали о таком?

— Так точно, — хором ответила вся троица.

— Приятельствовали мы с ним, в одной артели раньше состояли, — кивнул головой Васин. — Вот он и посоветовал к вам по всей форме обратиться.

— Даже так? — улыбнулся Алексей. — Ну, значит, рассказал вам все о нашей службе. Так, солдаты вы справные, по вам это сразу же видно. Желание на перевод имеете, вон даже на гербовую бумагу денег не поскупились. Но у нас здесь правило одно: каждый должен пройти отбор для дальнейшей егерской службы. Потому как она очень даже отличается от обычной, пехотной. Егерь должен бегать только лишь чуть-чуть медленнее лошади, стрелять быстро и без промаха, колоть штыком лучше гренадера, а ползать ловко, как уж. И еще к тому же должен быть грамотным, словно ротный писарь. Всему этому у нас и так, конечно, научат, но начальные навыки, кроме разве что грамотности, — и Лешка, улыбнувшись, кивнул на бумагу, — у вас все равно, братцы, должны уже быть. Отсюда и такие наши требования, что вступительные испытания вам придется пройти по всей строгости и вместе со всеми теми, кто уже ранее изъявил желание служить в особой роте. А таковых к сему дню набралось аж полторы сотни на почти шесть десятков мест. — Что, и про испытания вы тоже знаете? — увидел он согласные кивки троицы. — Ну, тогда подходите в субботу, после утреннего развода и прямо к нам на егерский полигон, тот, что на окраине города, у озер. Надеюсь, знаете про такой?

— Так точно, господин капитан, знаем, — уверенно ответил за всех капрал. — Там вы постоянно из штуцеров палите и что-то взрываете. А по окрестным лесам вокруг него бегаете и в траве ползаете. Да все в гарнизоне давно уже про него знают. Только вы нам бумагу для ротного командира дайте какую-нибудь, чтобы он мог нас по увольнительной к вам на испытания отпустить. Сами понимаете, господин капитан, порядок.

— Будет вам бумага, подождите минуту, — кивнул Егоров и, сев за стол, достал лист бумаги, гусиное перо и чернильницу.

Нынешний четверг был днем суетным. Помимо всех рутинных, обыденных, служебных дел, до обеда нужно было успеть побывать на докладе у начальства, подбить списки кандидатов на вступление в роту, проверить, как идут дела в интендантской группе с ее новым командиром и еще приготовиться к вечернему выходу на званый ужин Милорадовичей.

— Нужно ведь еще и форму готовить, — вздохнул он, оглядывая свой штопаный повседневный мундир. Ладно хоть «парадка» у меня есть, не зря же я ее заказал к награждению Георгиевским крестом. Вот и нечего ей в шкафу пылиться, пусть свое отрабатывает, — и он приоткрыл дверку.

— Данилка, Даниил! — крикнул Егоров в окно, и по двору затопали шаги его вестового.

— Ваше благородие, по вашему приказанию!.. — начал доклад егерь.

— Данил, мне сегодня на прием идти, сможешь почистить и привести парадный мундир в порядок? У Матвеича в интендантской группе ребятки умелые, помогут. Снесешь его туда?

— Конечно, с радостью, вашбродь! — откликнулся с готовностью егерь. — Не сумневайтесь даже, за пару часиков управимся!

— Ну и ладно, а это вам на пуговицу какую, мел, нитки или еще чего. Давай, только без сдачи, — и он сунул два серебряных гривенника вестовому в руку.

— Да не надо, мы и сами, вашбродь! — попробовал было протестовать тот, но, увидев кулак командира, фыркнул и закрыл рот.

— К господину капитану из штаба! — раздался крик с улицы караульного.

«Странно, — удивился Алексей. — И так ведь четверг, день доклада у начальства. С чего бы это?»

Рядовой из комендантской роты, вытянувшись по швам, громко доложился:

— Господину капитану Егорову Алексею Петровичу от главного квартирмейстера армии генерал-майора Денисова Ивана Федоровича! Обер-офицерам особой отдельной роты егерей быть сим днем пополудни на площади перед главным штабом армии по всей своей форме! — и, козырнув, унесся дальше.

— Хм, не тревога, не вызов для подготовки к выходу, и собирают всех офицеров. Как-то странно это все. Ну, поглядим, — покачал головой Алексей. — Ладно, Данилка, мундиром моим позже займешься, а пока беги и всех наших офицеров ко мне созывай!

— Господа офицеры, все строимся по своим подразделениям. В первой шеренге справа от всех стоит командир, слева от него самый старший по званию, а за ним остальные! — помощник главного квартирмейстера армии подполковник Соболев минут двадцать расставлял и инструктировал семь десятков командиров