…

Иллай любил приходить на это место. Сколько себя помнил, его тянуло сюда ни с чем не сравнимым ощущением покоя. В этом месте всё было своё, родное и неизменное с неизвестно каких времён. Здесь ничто не мешало ему быть кем он хочет, делать что хочется. Можно было сидеть в медитации, отрешившись от всего, чувствуя ток времени и множество маленьких токов живых существ вокруг. Можно было лежать, устремив взор в зенит, ни о чём не думая, глядя на мерцающую в немыслимой вышине Границу. Иногда он разрешал себе привносить что-то своё в этот крошечый упорядоченный мирок, что-то сажая, собирая лишнее, чуть подправляя русло источника. Совсем чуть-чуть, чтобы не нарушить это хрупкое ощущение гармонии и целостности.

Часто во время такой работы к нему приходили строчки стихов. Он их запоминал, чтобы потом, уже у себя, оттачивать, полировать, добиваясь совершенства. Вот и сейчас что-то проступало, появлялось из небытия, обретало слог и суть:

Это было хорошо, достойно работы и продолжения. Иллай увлёкся и не сразу заметил, что он здесь не один. На него, усевшись неподалёку в скромнейшей позе «я-просто-жду-когда-друг-обратит-на-меня-внимание» смотрел Дейос. Единственный, кого даже здесь встретить было радостью.

Они оба встали и поклонились друг другу учтивейшим образом, как Образцовые Ученики (чего в бытность свою учениками избегали любой ценой). Потом Иллай, не выдержав, фыркнул, на чём официальная часть завершилась. Они сели рядом: площадки для медитации вполне хватало для двоих.

– Красиво здесь у тебя! – выдохнул Дейос – Всё сам?

Иллай постарался оглядеть свой крошечный мирок как бы заново, как будто сторонним взглядом. У него не получилось, только внутри стало тепло и грустно.

– Почти ничего. Всё так и было. Я только самую малость подправил. Угадаешь, где?

– Не знаю! Не видно. Всё как в жизни, только лучше. Жалко, что раньше не видел.

– Слушай – смутился Иллай – а как ты меня нашёл? Ты знал?

– Да, все наши знают про твои уединения. Просто считают, что удаляться от мира полезно всем.

Они посидели еще немного. Иллай повторил про себя: «все знают, надо же!», и почувствовал благодарность к неожиданно тактичным друзьям. Потом вдруг понял, что, видимо, Дейос не пришёл бы к нему без надобности. А он здесь сидит, отрешается…

– Послушай, а ведь у тебя есть ко мне дело…

– Ну, да – просто ответил Дейос – Надо помянуть Киила. Как раз срок. Все наши собираются.

У них еще было время, и они решили не прыгать, а добраться пешком. Они шли по знакомым с детства местам, по которым оба могли бы дойти в абсолютной тьме, ни разу не споткнувшись. Отвечали на приветствия соседей. Это было хорошо, это давало Иллаю спокойствие. “Из-за того, наверное, я такой домосед” – думал он – “Никак не могу привыкнуть к чужим местам, тянет домой. Так и не поездил по свету. А теперь уже – всё, теперь особо и некуда“. Он вздохнул и осмотрелся вокруг: “Краски играют как-то тревожно. Похоже, будет ненастье…“

Раньше пропавших без вести не поминали. Считалось, что они живы. Только до сих пор никто не вернулся оттуда, из-за распавшейся грани, и пропавших теперь поминали как мёртвых. Разве что, вместо тела несли по очереди символический знак. С именем. Иллаю странно было видеть имя Киила, добродушного и щедрого, громкого и смешливого, на огранённом знаке. Ему казалось, что знак жжётся.

– Мы поминаем Киила – сказал в ритуальном ключе Пауа-старший – который пропал без вести на Сорок Второй. Он, я знаю и теперь могу сказать, вызвался туда сам, чтобы исследовать и сообщить нам природу опасности. Спасибо тебе, братишка! Мы будем помнить о тебе, будем хранить твой образ, пока мы живы.

Он с силой сжал знак, как будто пытаясь выцарапать друга из лап вечности.

Расходились молча. Иллай всё пытался представить себе, как это бывает, что это, когда рвётся грань и окружающий тебя мир перестаёт существовать. Что ты видишь в этот последний миг? Что ты чувствуешь? Что ты можешь?

Он еще раз посмотрел вверх. Было время, и он еще застал его, когда в высоте переливались, сияя, десятки Границ. Раньше их были сотни. Сейчас осталась одна. Единственная, отделяющая их от глухого и страшного ничто. Еще недавно Границ было две. Туда, в смежное пространство, уже изъеденное тьмой, проникла Сорок вторая экспедиция, несущая все мыслимые средства наблюдения, передачи и защиты. Иллай понял, почему жёгся знак: имя было написано Кииловым почерком. Он представил себе, почти воочию, как тот, балагуря, кладёт последние штрихи и отдаёт знак. “Храните как следует! Вернусь – проверю!“

– Как мы еще можем жить? – сказал Иллай словно бы про себя – Как мы еще живём? Сколько нас осталось здесь: двести тысяч, триста? Сколько осталось нам?

Оказалось, он говорил это в полный голос. Пауа и Дейос, а только они и шли рядом, обернулись и сбавили шаг. Дейос вздохнул:

– Ты же знаешь, Лаи. Всё на свете имеет свой конец. Наша Вселенная – тоже. Нам не очень повезло, мы – его свидетели. Но наши судьбы ничем не лучше и не хуже тех, кто был до нас.

– Но раньше-то можно было уходить, зная, что другие останутся! – Иллай уже не сдерживался, он кричал – Раньше ты мог надеяться на продолжение, пусть в других, но всё же. А здесь – здесь всё. Крышка нашему миру, и цивилизации, и всем нам! Кранты, гаплык!

Он бы еще долго так кричал, поливая мир бесчестящей бранью, но подошёл Пауа и встретил его отчаявшийся взгляд своим, и у Иллая поубавилось безнадёжности.

– Вот ты, который видит всему конец – сказал Пауа, и голос его был твёрд и спокоен – вот ты, побежишь ли ты ломать свой чудесный сад только потому, что он не вечен?

Иллай слабо улыбнулся.

– Вот видишь – в ответ улыбнулся Пауа – и никто из нас тоже не будет. Если хочешь, я кое-что вам покажу. Пойдёмте, а я пока буду рассказывать.

Пауа был неразговорчив, и меньше, чем о другом, не любил говорить о своих штудиях и экспериментах. Только всё тщательно проверив и отладив, он выкатывал очередное творение разума и рассылал о нём вести. Раньше ему помогал Киила. Раньше…

– Наша цивилизация за всё её развитие слишком многое воспринимала как данность – начал он. – Оттого достаточно много проблем мироздания оставались уделом философов, так и не став предметом изучения экспериментальной науки. Вы меня слушаете?

Очевидно, Иллай и Дейос слушали его недостаточно внимательно. Пауа хищно ухмыльнулся:

– Например, кто из вас может сказать, откуда берётся свет? Да-да, тот самый свет, который освещает всё в нашем мире. Движущая сила и так далее?

Иллай посмотрел на него. Взгляд у него был уже другой, растерянный.