Сверху донёсся жестяной звук свистка. Начав с восходящей ноты, он ушёл в низкую трель с четырьмя переливами. «Фью-у-у, тр-р-р-р! Ти-ти-ти-ти-тр-р-р-р!» Сигнал всем наверх. Вторя ему, в корме пробудился и глухо заурчал дизель. Ну да, время убирать паруса. Юрик закрыл за собой дверь каюты и вразвалочку направился к трапу.

Убирать тяжёлые паруса на большой яхте – занятие для сильных, особенно с деревянными блоками и тяжёлым гафелем. Капитан не привёлся к ветру, чтобы облегчить им работу: он, похоже, не считал это необходимым. Он только следил, чтобы паруса были ровно уложены на гиках, требуя переукладки, если видел одному ему заметные огрехи. Наконец, после нескольких попыток, паруса были устроены складка к складке, словно на королевском смотру, снасти безупречно подтянуты, концы аккуратно свёрнуты на кофель-нагелях, а команда – умотана в лёжку. Капитан, осмотрев сделанное, согласно кивнул и взял тангету рации (раньше, значит, не мог… пиж-жон!).

Местные службы, судя по радиообмену, международным языком себя не утруждали, при первой возможности переходя на родной итальянский. Итальянского Юрик не знал, предпочитая английский, хотя, если по-честному, и тем владел на уровне «хау мач из зис ботл оф вотер?». У капитана Филиппа не было проблем ни с английским, ни с итальянским, на которых он говорил одинаково свободно, и с тем же странным мягким акцентом. Юрик слушал, улавливая знакомые слова и термины. «Яхта «Маргарита»… Порт приписки – Виллемстад… двадцать два метра… пятьдесят три тонны… Афины…Дубровник…». Закончив говорить, капитан обернулся к команде: «Швартуемся через полчаса. Можете отдыхать».

Естественно, отдыхать они не пошли, так и остались на палубе. Последние два дня плаванья не баловали их впечатлениями и видами, зато сейчас… Яхта заходила в лагуну Венеции через морские ворота, вокруг лежали острова, кое-где – зелёные, а чаще – застроенные до предела домами. Уступая дорогу серебристой громадине лайнера, капитан провёл судно по самой кромке канала, почти вплотную к набережной, где на досках причалов сидели мальчишки с удочками и невозмутимые коты. Затем, гуднув два раза, заложил штурвал влево и поперёк потока ушёл в боковой канал, мимо домов совсем уже старых. Айфон в руках Юрика ощутимо нагрелся, батарейка мигала красным, когда, наконец, прозвучала команда стоять по местам к швартовке.

Сама швартовка была сплошной синекурой. Парни стояли по бортам с кранцами, пока яхта филигранно, как по ниточке, заходила кормой к причалу, затем, спрыгнув на доски, приняли поданные Нинкой швартовые концы. Последним, заглушив дизель, на причал сошёл капитан. Осмотрел и швартовы, и борт, перевязал один кранец и обернулся к своей команде, подкручивая ус.

– Что ж, господа, я благодарю вас за помощь на перегоне. Я готов предоставить вам расчёт прямо сейчас, при условии, что вы вернётесь к вечеру и, как договорились, поможете с уборкой. Мне кажется, что и деньги, и время вам сегодня очень понадобятся.

Господа не возражали. Получили на руки пучок разноцветных евро: вышло неплохо, поменьше, чем за ту же неделю в офисе, но ведь и на еду с ночлегом не надо было тратиться. Поблагодарили капитана, сбегали на борт за документами (Нинка еще и переоделась), приняли мешки с мусором.

– Капитан! – спросила задержавшаяся Нинка – Вам ничего не надо принести с берега?

– Благодарю вас, сударыня – отвечал капитан, – здесь я справлюсь сам.

Она первой заметила странную нелюбовь капитана к выходам на берег. Еще тогда, в Дубровнике (четыре дня назад, а кажется – месяц прошёл) он попросил их отнести документы в портовую контору на регистрацию. А на обратном пути, спросил он, не будут ли они так любезны зайти на почту и взять посылку до востребования? На прямой вопрос Юрика (редкой тактичности человек!) отвечал: «Есть знакомые, которых я не хотел бы встретить на берегу». Так и не пошёл дальше сходен. Здесь, очевидно, таких знакомых не было.

Ник, Юрик и Нинка оттащили и перегрузили в разноцветные баки содержимое мусорных мешков (мешок из каюты Ника почти весь ушел в «стекло»). После чего, словно заправские туристы, пошли не спеша вдоль берега канала. На причале с голубой надписью «Giudecca Palanca DX» сели в низкобортый речной трамвайчик. У них впереди был целый день. У них была Венеция.

Когда солнце повернуло на закат, они сидели за столиком возле стены кофейни с видом на Большой канал, вытянув гудящие от ходьбы ноги. Кофейня славилась своим потрясающим кофе, равно как и ошеломительной ценой за него. Зато интернет здесь был бесплатный и даже более-менее хорошо работал, да и вилка (розетка?) для зарядки нашлась совсем рядом в стене. Солнце, плеск волн, фланирующие туристы вокруг… Но билеты на полуночный рейс до Москвы лоукостером уже лежали у них в карманах и сумочке.

– Ну, как там? – спросил Юрик Ника. У того, единственного из троих, на телефоне была настроена корпоративная почта.

– Да всё по-прежнему – телефон Ника лёг на стол рядом с чашками – Продлили наш отпуск за свой счёт. Валерьяныч со всеми переругался и хлопнул дверью. Похоже, закроют нас. Не сегодня, так завтра.

Нинка понурилась над чашкой.

– Я, наверное, вернусь – и перееду обратно. Домой, к маме.

– В Тамбов? – искренне удивился Юрик.

– В Тамбов! – вскинулась Нинка – Между прочим, там тоже люди живут! И даже получше, чем в столицах! Спокойнее – так точно.

– Что ж теперь, так сразу сдаваться? – встрепенулся Юрик – Я вот, например, резюме обновил, еще тогда. Разослал по сайтам.

– А что мне в нём писать? Театральный институт, три года стажа «личным помощником»? Знаешь, сколько сейчас таких, тоже без работы?

– Знаю, знаю… Но вот у моего резюме уже восемьдесят три просмотра на сайте!

– И сколько из тех, посмотревших, тебе отписались? – поморщился Ник.

Официант материализовался рядом со второй порцией кофе для каждого, и пришлось лазить по карманам, выуживая оттуда кто евро, кто два. Заплатив, Ник посмотрел на стол:

– Смешно – сказал он – У меня осталось шестнадцать евро девяносто центов. Совсем как тогд а.

Это было неделю назад, в Афинах. Они, тогда еще вчетвером, напрасно прождали больше часа у справочного киоска в аэропорту Венизелоса. Обещанный автобус от туроператора так и не появился. На телефоне отвечал приторно-вежливый голос автоответчика, просил оставить сообщение. На отчаянные звонки в Москву знакомым наконец-то подняли трубку и выяснилось, что туроператор скоропостижно врезал дуба. Четверо отпускников заметно приуныли, но потом Алик сказал, что знает поблизости весьма приличный хостел, где можно неделю перетусоваться. Он собрал с каждого по полтиннику, сказал ждать его здесь и отбыл с концами. Было уже поздно, идти куда-то не имело смысла. Российское посольство было наверняка закрыто, да и вряд ли там ждали их с цветами и оркестром. Делать было нечего. Трое оставшихся сели наугад в метро, вышли на станции Фалиро и пошли вдоль берега, на пирс, глядя, как меняют цвет вечернее море и небо. Там их окликнули с одинокой освещённой яхты. Завязался разговор, а потом капитан яхты сделал им предложение. Такое, как в фильмах, от которого сложно отказаться. Они устраиваются матросами на перегон до Венеции. Проживание в каютах, харчи за счёт нанимателя. Море и романтика в пропорции. Оплата по прибытию. Возможность сойти на берег и, если хочется, прервать договор, в Дубровнике. С характерным русским «Эх, была – не была!» уговорились все.