Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неужели я никогда так и не научусь? Думала она, склонив голову. Как часто она судила других, а потом оказывалась раздавленной той же проблемой. Как и в случае с тем племенем, она надеялась, что ее жертва поможет ей найти ответы на вопросы за пределами ее понимания.
Элспет опустилась на колени в тени статуи. У основания располагался вытянутый, гладкий алтарный камень, на который, как представляла себе Элспет, жрецы и пилигримы клали свои подношения.
- Я вернулась к началу, - сказала она. – В первый раз я пришла в Терос, сбежав из Фирексии. И я вернулась, когда Фирексия снова повергла меня.
Элспет умолкла. Ветер унес ее слова. Она не ощущала божественного присутствия. Она чувствовала, что просто шепчет ветру свои слова. Поэтому она представила себе, что разговаривает с Аджани, лионином мироходцем, вернувшим ей ее меч. Аджани всегда относился к ней, будто она была чем-то большим, чем просто совокупностью ее ошибок.
Представив себе его лицо, он позволила словам продолжить литься из ее уст, - Мы были на Мирродине, в одной из основных крепостей Фирексийцев, и добрались до комнаты под тронным залом. У нас было взрывное устройство, разработанное Венсером задолго до его гибели. Мы обнаружили чертежи устройства в его записях, вместе с планами Фирексийских кораблей. Сопротивление было разгромлено. Мы проиграли. Лишь горстке душ удалось избежать лезвий хирургов. К тому времени, как мы пробрались в крепость, нас осталось двое, Кос и я. Что бы ни произошло той ночью – это стало бы нашим последним сопротивлением.
Когда она произнесла имя Коса, ей показалось, что оно эхом отразилось от горных вершин. Она не знала, выжил ли Кос, или погиб. Но она знала, что Мирродин пал под натиском величайшего из зол. Фирексия не чувствовала ни милосердия, ни сожалений, ни желаний, кроме обращения всего под их собственное кошмарное представление, их извращенное понимание жизни. Все воспоминания, от которых Элспет сбегала с момента своего прибытия в Терос, обрушились на нее: резня, бойня, хирургические залы, кошмарные переносчики инфекции. Там не осталось ничего, за что стоило сражаться. Каждая живая душа во всем мире была утрачена. Скорбь накрыла Элспет, и она почувствовала тошноту от этих воспоминаний.
Элспет продолжала, - Фирексийцы бросились к нам. Мы забаррикадировали дверь. Скрежет оружия о металлическую дверь мерно отсчитывал секунды до того, как они ворвутся, до того, как они набросятся на нас. Я скажу правду – я хотела лишь, чтобы все это кончилось. Мы обсудили идею убить друг друга, прежде чем они разорвут нас на куски заживо. А именно это нас и ждало с секунды на секунду. Я готова была сдаться, Кос тоже был готов, но он повернулся ко мне. «Уходи», сказал он.
Элспет снова умолкла. Продолжать было глупо. Какое дело было Гелиоду до ее обреченного друга Коса? Поэтому она начала заново:
- Я вернулась к началу, - произнесла она, на этот раз тише. Ветер разметал ее волосы по ее лицу. – Когда я в первый раз пришла в Терос, там был мальчик. У него на шее был амулет из стеклянного цветка. Он был совсем ребенком, но бесстрашно склонился перед тобой. Я же была в ужасе. Нет, не так. Я была ошеломлена. С тех пор я видела громадных зверей, затмевающих солнце, кровожадных существ, созданных единственно для убийств, и ужасы, которые я едва ли могу описать.
Тень скользнула по алтарю, но она ее не заметила. Она протянула руку и коснулась гладкого камня перед собой. Отполированная поверхность была холодной, вовсе не похожей на камень, лежащий под солнцем.
- Я пронесла память о тебе сквозь все, - сказала Элспет Гелиоду. – В худшие времена я думала о тебе. Мне снилось, как ты защищаешь меня от всех невзгод, и ничто не могло меня ранить. После всего, что я видела, мне нужно, чтобы было что-то больше, чем я. Мне нужно понять, что означает, быть богом. И может ли божественность действительно защитить этот мир.
Элспет вынула меч и протянула руки, держа его на ладонях. – Это меч из твоего мира. Он много раз спасал мою жизнь. Я нашла его на горе, неподалеку от мальчика…
Крылатое существо приземлилось у статуи, и Элспет ахнула от удивления. У животного было тело оленя с огромными крыльями из перьев и длинный черный клюв ибиса. Мерцающие созвездия и астральных облаков сияли в тени его тела, и она инстинктивно поняла, что перед ней было божественное порождение Никса. Меч нагрелся в ее руках, и сферы в его рукоятке изменились на ее глазах. Вместо тусклого синего свечения, они заискрились звездами.
Элспет почувствовала прилив радости при виде животного. Она решила, что Гелиод наблюдал за ней, внемля ее словам, и обдумывая ее мольбу. Она едва не вскричала от облегчения. Скорбь в ее сердце, болезненная, как физическая рана, слегка утихла. Но перед ней была Галайя, химера, подаренная Пирфором Тассе, посланная отыскать меч ее создателя.
- Благодарю тебя, - прошептала Элспет Гелиоду.
Она положила свой любимый клинок на алтарь у ног Гелиода. Но как только металл коснулся камня, мир взорвался. Статуя разлетелась на множество кусков. Элспет откачнулась, рухнув на землю, защищая лицо от удара. Боли не последовало. Вместо нее, время остановилось, и пейзаж сменился пустым пространством из звездных облаков и рассеянного янтарного света. Она все еще чувствовала гравий Акроса под ладонями. Но она уже не различала землю. Она видела лишь то, что Гелиод позволял ей видеть.
Осколки камней и вековая пыль, замерев, висели в воздухе вокруг нее, подобно подвешенные хлопья снега. Ее меч парил над ней, вне ее досягаемости.
- Где ты взяла этот меч? – слова Гелиода ударной волной врезались прямо в ее разум.
- На горе, - откровенно ответила она.
- Он никогда не был поглощен океаном, и не достегал руин Ариксмета, - закончил он фразу за нее.
Меч начал видоизменяться. Вселенская пыль окутала его, и клинок удлинился вдвое.
Гелиод перековал меч в копье, по подобию собственного
