Почему все относились к богам, словно те были идеальны, когда очевидно было, что это не так? Разве Пирфор и Гелиод не сражались из-за ничтожных разногласий, словно дели из-за игрушки? Разве Тасса и Гелиод не ссорились, подобно несчастливой супружеской паре, всякий раз уязвляя слабые места друг друга? Боги были столь же подвержены ошибкам, как и те, кто им служил. Почему Даксу казалось, что он один это видит?

- Я прочту знаки для тебя, - сказал Дакс. – И мы обратимся к Гелиоду за ответами.

Дакс вынул из складок штанов смятые металлические комки. Утратившие вид крылатых лошадок, они походили на простые кусочки серебра. Он жонглировал ими в руках. Когда это кончится? Он встряхнул комья в последний раз и бросил их на мраморный пол. Стелан в изумлении наблюдал за тем, как они зазвенели по плиткам. Но за секунду до того, как они остановились, Дакс произнес беззвучное заклинание, и серебряные обломки вновь обрели очертания крылатых пегасов: явные символы Гелиода, Бога Солнца.

Как ребенок Стелан раскрыл рот, пораженный простым фокусом Дакса. Дакс завидовал его потенциальной свободной жизни с Алтеей. Он мог порвать оковы храма в отличие от Дакса. Он мог быть хозяином собственной судьбы, направляя свою жизнь куда захочет.

- О чем все это говорит? – спросил Стелан.

- Тебе суждено стать великим жрецом в доме Гелиода, - солгал Дакс. – Твое будущее здесь, в Мелетиде. Твоя судьба – величие и слава.

Лоб Стелана поморщился от тревожных мыслей, и Дакс пристально наблюдал за ним.

- Разве не это ты ожидал услышать? – спросил Дакс.

- Я всегда полагал, что мне суждено нечто большее, - сказал Стелан. – Мое сердце болит от расставания с Алтеей, но я буду предано служить моему богу.

Дакс ощутил поток вины. Он собрал крошечных лошадок и крепко сжал в ладони.

- Мне нужно идти, написать письмо ее отцу, - сказал Стелан, вставая на ноги. – Спасибо тебе, Дакс. Ты настоящий друг.

Шаги Стелана растаяли вдали, первые лучи солнца коснулись вершины черепичной крыши, и Дакс раздавил металлических пегасов в кулаке. В последние минуты перед рассветом он позволил тишине поглотить его. Такие мгновения, когда он не замечал течения времени, когда его разум был спокоен и ясен, было то, чего он жаждал и ценил более всего. Он желал времени, когда бы он смог воспринимать мир лишь двумя глазами, как другие люди. Даже сейчас его кожа уже открывалась незримому миру, ощущая прилив океана Тассы сквозь утренний туман. Он чувствовал порывы резкого ветра Керана, обжигающего и яростного в преддверье очередной бури.

Дакс подошел к цистерне на краю дворика и омыл лицо и руки чистой водой. Плющ покрывал стену над цистерной. Он протянул руку и коснулся одного из хрупких листьев. Сквозь его жилки, Дакс почувствовал сердцебиение и частое дыхание жертвы, мчащейся сквозь лес. Нилея вернулась в мир смертных после странствий в неизведанных землях. И теперь она охотилась в Нессийском Лесу, который был во многих милях отсюда, но достаточно близко для Дакса, чтобы почувствовать богиню. Но он не взывал к ней из страха отвлечь. Охота была ценна для Нилеи, столь же ценна, как эти несколько минут перед восходом солнца для него.

Дакс прошел к красно-золотой мозаике солнца точно в центре внутреннего двора. Он опустился на колени, а затем лег на живот. Чувство вины комом ныло в его груди, но он оттолкнул его прочь. Он поступил правильно, говорил он себе. Гелиоду нужны такие жрецы, как Стелан, так же, как и такие оракула, как Дакс. Он прижался щекой к разноцветной плитке, и мелкие камешки оцарапали его кожу. Глубоко в земле он чувствовал неспокойные извивания корней под Нессийским Лесом. С луком в руках и с верной рысью, бегущей в паре шагов позади нее, Нилея быстро и бесшумно неслась над покрытой листвой землей. Она выследила добычу, подняла лук, и приготовила стрелу. Нилея никогда не промахивалась, и ходили слухи, что на каждом наконечнике ее стрел было нанесено имя ее жертвы.

Но прежде чем он выпустила стрелу, Богиня Охоты почувствовала Дакса. Она остановилась и коснулась рукой земли. Несмотря на расстояние между ними, он ощущал тепло ее ладони на своей груди. Его внутренний взор был наполнен образом кривого сучковатого дерева с миллионом золотых бабочек вместо листьев. Это был единственный храм, который Нилея позволила возвести в ее честь.

- Оставь свои оковы и беги со мной, - сказала она. Она не говорила на языке смертных. Ее голос был подобен вою волка в отдаленных уголках его разума, и он скорее воспринимал ее желание, чем разбирал слова.

- Ты знаешь, что я не могу, - сказал он, не отрывая лица от пола. – Как там неизведанные земли?

- Ты думаешь, я была там? – спросила она.

- Если нет, тогда где? – спросил он.

- Я охотилась на змей в глубочайших безднах, и сражалась с ужасами, которых ты не можешь представить, - ответила она.

- Но… почему? – спросил он. – Тебя не было так долго. Почему ты покинула свой лес?

Дакс пытался отрешиться от остального шума, кроме присутствия Нилеи. Солнце всходило, и он желал лишь ее голос в своей голове. Но его божественное зрение было затронуто незнакомым образом. Перед его внутренним взором лес превратился в плоский гобелен, висящий на стене. Деревья и животные были вышиты так тонко и изящно, что подобное могла сотворить лишь божественная рука. В этом видении не хватало крупных частей вышивки, словно кто-то прожег дыры в ткани, оставив зияющие пустоты там, где должна была быть жизнь.

- Что-то не так, - сказал он.

- Что ты видишь? – спросила Нилея.

- Перед тем, как моя мать была убита, я не мог разделить мир смертных от обители богов, - рассказал ей Дакс. – Там, где они пересекались, я был слеп.

- Я не понимаю, - сказала она. – Но слушаю.

- Слепота вернулась, Великая Охотница, - сказал он. – Там, где я должен видеть твои владения, теперь зияют пустоты. Что-то странное происходит в Нессийском Лесу.

Нилея услышала взволнованность в его голосе и выросла до необъятных размеров. Он слышал, как листья деревьев склоняются перед ней, когда она проходила сквозь кроны на пути к небу. Она положила стрелу на лук и натянула тетиву. Ее волосы развивались за ней, и все лесные животные приготовились к опасности.

- Что-то