даль от небесной. В какой-то момент Себастиан обернулся к ней, сначала взял её за плечи, а потом медленно стянул с её шеи легкий воздушный шарф. Он просто разжал пальцы и отпустил этот кусок материи. Тот пролетел пару метров по ветру и зацепился за низкорослый куст, повис, плотно облепив ветки.

Себастиан продолжал раздевать её: помог снять вязаный кардиган, футболку через голову, расстегнул на Юле брюки, бюстгальтер. Когда она осталась в одних трусиках, он отошел на несколько метров так, что она оказалась стоящей между ним и синей гладью, на плато над обрывом, заросшим всё ещё по-летнему зелёной травой. Себастиан навел на неё объектив…

Юля просто двигалась: садилась или ложилась на траву, вставала, поворачивалась к своему фотографу то в фас, то в профиль, потом сняла свой несчастный шарф с куста, укутала грудь в его полупрозрачную мануфактуру, распустила волосы, снова сняла шарф и, держа его по ветру, позволила развеваться и биться над собой, подобно флагу. Себастиан тоже двигался, пытаясь нащупать наилучший ракурс, время от времени подбадривая её поощрительными замечаниями. Все это действо снова напомнило ей какой-то ритуальный танец.

Наконец, он подошел к Юле, сидящей на траве, но вместо того, чтобы – как она ожидала – показать отснятый материал, отложил камеру, снял с себя свитер, постелил его за Юлиной спиной и аккуратно уложил её поверх него, а потом расстегнул свои джинсы и лег сверху.

Юлин взгляд зацепился за край кудрявого белого облачка, гонимого ветром высоко в небе. Она всё не могла отвести глаз от этого облачка, словно оно оставалось тем единственно незыблемым, что удерживало её, а заодно и Себастиана, от сползания в пучину громыхающих внизу волн. Сползания не физического, ибо они были далеко от края обрыва, а гораздо более материального, ощутимого и опасного: нового сползания в океан чувств, эмоций и необоримой зависимости друг от друга.

Но Юля не зря возложила все свои надежды на то облачко. Оно отвлекло и огородило её от ненадобных чувств, подобно тому, как секретная булавка на планке шелковой блузки не даёт той случайно раскрыться на деловой встрече, чтобы под блузкой не обнаружился цветной кружевной бюстгальтер, разоблачающий в сидящей за столом переговоров бизнес-леди просто женщину.

Себастиан достиг апогея и упал на Юлю всей своей тяжестью. И, как бы то ни было, то была дорогая для неё тяжесть. Поэтому она выбралась из-под него только тогда, когда почувствовала, что начинает задыхаться. Он тоже встал, помог Юле одеться, и они неторопливо направились к машине.

– Удивительно, ты совершенно не стесняешься, когда позируешь обнажённой, – заметил Себастиан. – Это редкое качество для женщины.

– А может, я стесняюсь, но только тщательно это скрываю?

– По крайней мере, я не заметил, чтобы ты стеснялась.

– Послушай, Себастиан, если серьёзно, то, во-первых, я обещала тебе, что позволю себя фотографировать. А во-вторых, и это даже ещё серьёзнее, я – такая, какая есть, и много людей рядом со мной любят меня такой. Ну, положим, я толстая, но другой меня всё равно нет, так зачем лишать себя возможности и удовольствия любить себя, зачем испытывать ложное стеснение?

– Ты не толстая, ты просто… не худая («You are just… not skinny»), – ответил Себастиан с таким обиженным видом, будто он вступался за честь и достоинство близкого человека. Это одновременно и насмешило Юлю, и тронуло.

Поднимаясь по склону холма, за которым их ждала машина, они поняли, что очень вовремя закончили свои дела над обрывом, потому что на самой верхушке этого холма показались двое других путешественников: мужчина в годах и совсем молоденький паренёк. Они разошлись в дюжине метров друг от друга, романтическая влюблённая пара и запоздавшие зрители, даже не подозревающие, какое эротическое шоу разворачивалось ниже по склону этого же самого холма каких-то четверть часа назад.

***

Тот день длился и длился, наполненный впечатлениями под завязку. Юля и Себастиан прибыли в Пэдстоу (Padstow), когда не было еще и трёх пополудни. Поплутав по центру городка в поисках сувенирной тарелки и отыскав лишь малюсенький компромисс диаметром в полтора дюйма, они, проголодавшиеся, накупили знаменитых корнуэльских пирогов с тушеной картошкой и мясом. Себастиан называл их «киш», и Юля лишь многим позже услышала в русскоязычной речи это заимствованное из французского слово.13

Усевшись обедать на булыжной кладке у самой пристани, они жевали пироги, держа их над обёрточной бумагой, и разговаривали об английском языке, об особенностях произношения английских слов иностранцами, обсуждали название стоящего через дорогу книжного магазина «Afterthoughts»14, а еще – Себастиан пытался ей объяснить значение слова «serendipity»15. Юля не до конца понимала, но звучание этого слова ей нравилось.

Покончив с пирогами, они пошли в прокат велосипедов, где Себастиан выбрал по железному коню для неё и для себя, после чего они двинулись по специальному велосипедному маршруту к некому известному ему винодельческому хозяйству, спрятавшемуся посреди обширных виноградников над речушкой Camel. Им предстояло проехать на велосипедах километров десять-пятнадцать в один конец.16

Мысленно поражаясь длине этого дня и его неправдоподобной насыщенности событиями, Юля уже на задавала Себастиану вопросов, откуда он так хорошо знает здешние места. «Вон в том магазине я купил эту куртку!», «Тебе нужен туалет? – пойдем, я покажу, там есть, на набережной», «Вот увидишь, по каким красивым местам проходит этот велосипедный маршрут!» Она просто поддерживала без лишних сомнений любую его идею и следовала за ним туда, куда он задумал.

Единственной Юлиной маленькой заслугой, её маленькой лептой в общий успех того дня стал барсук. Когда они проезжали лесом, именно Юля первая увидела шикарного, толстого барсука, который смело вышел прямо на обочину велосипедной тропинки и пил воду из придорожной лужи. Она остановилась и замахала руками Себастиану, делая знаки и ему притормозить. Оба схватились за фотокамеры и успели сделать целую серию замечательных снимков крупным планом, пока их мохнатый приятель не опомнился и не уковылял обратно в заросли.

Юлиной веры в удачу этого дня не смог омрачить даже дорожный инцидент, случившийся с ней на обратном пути, когда, отдохнув немного в конечной точке их путешествия – уютном винном баре, разместившемся на холме в центре большого виноградника, – и продегустировав местного домашнего вина, они тронулись в обратный путь.

Себастиан ехал в паре десятков метров впереди Юли. Когда они въехали в небольшой городишко, через который проходил их велосипедный маршрут, им предстояло пересечь довольно оживленный перекрёсток. Юлин спутник, имеющий опыт многокилометровых и многодневных велосипедных пробегов, виртуознейшим образом разъехался с машинами,