Посредине лежала книга с пожелтевшими страницами с загнутыми углами, в грязном истрепанном переплете. Это было карманное издание Жорж Санд: «Лаура, или Путешествие внутрь кристалла».

Ари вспомнил, что в юности читал эту книгу. Кажется, эта большая новелла была опубликована в том же году, когда в издательстве Хетцеля вышел роман друга Жорж Санд Жюля Верна «Путешествие в центр Земли». Одно из тех научно-фантастических произведений, которых во второй половине XIX века было хоть пруд пруди. В этой книге, навеянной фантастикой и немецким романтизмом, говорилось о приключениях юной Лауры, которая, найдя старинный манускрипт, отправилась на поиски полярной жеоды и совершила волшебное путешествие к самому сердцу Земли, в центр материи и минерального мира… Под заголовком — приписка карандашом: «Это не может быть совпадением. ЖС знала?» На следующих страницах были нацарапаны другие заметки, подчеркнуты некоторые фразы…

Под книгой Ари обнаружил толстую картонную папку, на которой тем же почерком, что и на карманном издании Жорж Санд, было написано фломастером: «Summa Perfectionis — Р. Rubedo».[21]Ниже сделан рисунок, похожий на алхимический символ. Ари без труда узнал иероглифическую монаду Джона Ди, математика и оккультиста XVI века, составителя всеобъемлющего труда, посвященного этому таинственному символу. Он представлял собой крест, над которым располагался круг с точкой в центре, — это и была монада. В верхней части круга начертана дуга-полумесяц, а у основания креста — два полукруга поменьше, изображающие два рога, — астрологический символ Овна. Насколько помнил Ари, этот глиф означает мистическое единство Вселенной.

Ари снял стягивающие папку резинки. Название показалось ему интригующим и многообещающим.

Внутри он обнаружил кучу старых разрозненных листков, покрытых заметками. Небрежный и нервный почерк не помешал Маккензи ознакомиться с ними. В восторге он обнаружил, что все они так или иначе касались дела о тетрадях Виллара. Доктор, если это действительно было он, посвятил все эти страницы Виллару из Онкура, мифу о полой Земле, Агарте… На первый взгляд записи в основном касались специальных трудов, среди которых Ари узнал несколько книг, к которым и сам обращался в ходе расследования, таких как «Король мира» Рене Генона, «Затерянный мир Агарты» Алека Маклеллана, «Полая Земля» Раймонда Бернара, «The Coming Race»[22]Эдварда Литтона, а также «The Portfolio of Villard de Honnecourt»[23]Карла Ф. Бернса… Существенную часть составляли записи, касавшиеся Николя Фламеля, что еще больше удивило Ари: насколько он знал, этот персонаж XIV века не имел никакого отношения к делу. Возможно, это было проявление интереса, который Доктор испытывал к первому хозяину дома…

Но основная часть записей относилась к хорошо знакомому Ари документу, настоящей классике жанра, излюбленной эзотеристами: «Изумрудная скрижаль», или «Tabula Smaragdina», алхимический текст, восходящий, как полагают, к Гермесу Трисмегисту, латинский перевод которого начиная с XII века имел громкий успех. Здесь с пространными комментариями были воспроизведены многие фрагменты из этого трактата, столь же краткого, сколь и невнятного.

Маккензи снова перелистал содержимое папки, проверяя, не упустил ли он из виду что-то существенное. Пробегая глазами отрывок о тетрадях Виллара, он наткнулся на кое-что интересное. Нахмурившись, он вернулся на пару страниц назад. Провел пальцами вдоль документа, пока его взгляд не остановился на короткой заметке на полях. Он довольно улыбнулся. В документе выражение «чудотворный колодец» было обведено и соединено чертой с нацарапанными простым карандашом словами: «В парижском туннеле точно что-то нашли. Воен. разведка утверждает, что оттуда ничего не брали, — обыскать кв. Маккензи, Мишот и Залевски». Выходит, первый ответ на их вопросы Ари нашел даже раньше, чем рассчитывал.

Раздираемый противоречивыми чувствами, он обхватил голову руками. Конечно, он не мог не радоваться тому, что сразу напал на след, который оказался многообещающим. Но аналитика буквально мутило при мысли, что ему предстоит снова погрузиться в среду эзотеристов, как он это делал в течение многих лет. Совершенно не хотелось разбираться в разглагольствованиях, которые «посвященный» Вэлдон нагромоздил вокруг тетрадей Виллара из Онкура.

Этот тип людей Ари знал даже слишком хорошо. Сумасброды, которых Умберто Эко шутя прозвал «бесами», потому что «errare humanum est perseverare diabolicum»:[24]одержимые, усматривающие во всем потайной, скрытый смысл, видящие на каждом перекрестке знаки Высшего Замысла, невероятно разросшегося древнего заговора. У этих шутов гороховых настоящая мания множить до бесконечности сомнительные догадки, соединять несопоставимое, выстраивать доказательства, основываясь на нелепых и несостоятельных аналогиях. В результате им удается свести с ума всякого, кто попытается найти в их рассуждениях хоть какую-то логику. Люди, способные всерьез утверждать, что между Марией Магдалиной, меровингами, тамплиерами, франкмасонами, розенкрейцерами, Пуссеном, Фрэнсисом Бэконом, Адольфом Гитлером и жившим в начале XX века священником из лангедокской деревушки существует тайная и важнейшая связь.

По мнению Ари, эти «бесы» были непримиримыми врагами «бритвы Оккама»[25]— принципа, которого он сам неуклонно придерживался. Он стремился к самому простому решению, они — к самому мудреному. Он сомневался во всем, они — ни в чем. И возможно, именно его непоколебимый агностицизм и вера в принцип экономии зачастую позволяли ему разгадывать самые извращенные тайны, измышленные его врагами. Доктор вполне мог считаться серьезным противником, самым опасным из «бесов», но Маккензи внезапно осознал, что готов с ним сразиться.

Вдруг Ари послышался шум шагов, доносившийся откуда-то сверху. Он быстро захлопнул папку и прислушался. Так и есть, кто-то идет к двери над лестницей.

Не сам ли Вэлдон возвращается в свою берлогу? Что, если кто-то сообщил ему о выстреле? Не время теряться в догадках. Он вскочил, сунул картонную папку под пиджак и выхватил «магнум», затем метнулся к двери и выключил свет. Держа палец на спусковом крючке, он прижался к двери и стал ждать.

Сначала до него донесся скрип первой двери, потом легкие шаги на лестнице. Судя по их частоте и приглушенному звуку, вновь пришедший ступал на цыпочках. Может, он заметил, как погас свет? Ари стиснул рукоять «магнума». Шаги замерли где-то совсем близко. Он видел, как дверь медленно открылась. Подождал еще, затаив дыхание. Но когда нежданный гость переступил порог, Ари не колебался ни секунды. Молнией скользнул за спину своей жертвы, схватил ее за плечо, заломил руки и прижал к стене, вдавив дуло револьвера в подбородок.