Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Широко гуляем, гражданин Гордеев.
— А что, запрещено?
— Не запрещено. Просто радуюсь за вас. — Муромов подошел поближе к парню, внимательно посмотрел на него. — Артур Константинович?
— Он самый.
— В номере одни?
— Был один, теперь с вами.
— Острить будете в отделении. Паспорт, пожалуйста.
— Без проблем. — Артур нашарил документ в кармане, протянул полицейскому.
Тот изучил его, перевел взгляд на деньги на столе.
— Деньги ваши?
— Так точно.
— Сколько? Помните?
— Это не все. В карманах еще.
— Соберите купюры. В отделении под протокол сосчитаем.
— Можно здесь.
— Не положено. Потом будете говорить, что менты обшмонали. Одевайтесь.
— А по какому праву?
— По праву закона. И пожалуйста, поживее.
— Но я хотел бы знать…
— В отделении все узнаете.
Артур суетливо стал собирать вещи: сгреб в карман пачку денег, сунул ноги в кроссовки.
— Готов.
— Вперед, — сказал капитан.
— А сюда вернусь?
— Думаю, лет через пять, — усмехнулся Муромов.
Гордеев сидел посередине комнаты, тупо наблюдая, как Муромов заполняет бумаги. Капитан то и дело заглядывал в лежащий перед ним паспорт задержанного, делал какие-то выписки, бросал взгляд на сложенные в пакет мятые купюры.
Вошел сотрудник, положил перед офицером листок. Муромов прочитал написанное, поднял взгляд на Артура.
— Совсем интересно.
— Что? — не понял Гордеев.
— Оказывается, вы очень интересный гражданин.
— Собираешься лепить горбатого, начальник?
Капитан вскинул брови:
— Знакомый сленг. Сколько отсидели?
— Год четыре месяца.
— За что?
— Гулял с корешами, выпили, потом стали драться. Кто кого, не помню. Все свалили на меня.
— Такой беззащитный?
— Такой глупый. Был.
— Теперь поумнел?
— По-моему, не очень. Раз в ментуре, значит, опять влип. Опять дурак.
— Проверим… — Офицер полистал принесенные бумаги, что-то отметил в одном пункте. — Прописаны во Владимирской области? С какой целью сюда приехали?
— На заработки.
— Давно?
— Две недели назад.
— К кому?
Артур молчал.
— У кого работали?
— Какая разница? У хороших людей.
Полицейский взял полиэтиленовый пакет с деньгами, со всех сторон рассмотрел его.
— Деньги ваши?
— Мои.
— Откуда?
— Заработал.
— Сколько?
— Было сто тысяч. Не знаю, сколько осталось. Что-то ушло на жратву, что-то на гостиницу.
— За две недели сто тысяч?
— А чего? Нормально вкалывал, нормально платили.
— Кто платил?
Артур молчал, глядя на темное окно.
— Фамилия тех, у кого «вкалывал»? — повторил Муромов.
Артур тоскливо посмотрел на него, попросил:
— Слышь, начальник. Возьми деньги себе, меня отпусти. Клянусь, влип.
Капитан откинулся на спинку стула.
— Что ты сказал?
— Не хочу больше на кичман. После новой ходки вряд ли оттуда выберусь. Если этого мало, заработаю, в зубах принесу. Клянусь.
— Знаешь, как это называется?
— Знаю.
— И знаешь, сколько за это светит?
— Тебе сколько лет, капитан? Лет тридцать пять? И уже четыре звездочки на погонах. А я кто? Никто. Жил без бати, школу кое-как закончил, мать в упор не видел, девок всех подряд лохматил, выпивал, дрался, пока не проснулся на нарах. Теперь вот опять светит. Войди в положение, начальник.
— На жалость давишь?
— Не давлю. По-человечески прошу. Сломаешь сейчас жизнь — до конца дней мучиться будешь. Поэтому порви бумаги, возьми бабло, я сделаю ручкой, и до следующих встреч. Ты ж нормальный человек, капитан.
Муромов помолчал, барабаня пальцами по столу, спросил:
— У кого деньги скеросинил?
— У Нинки.
— Кто такая?
— Никто!.. Дрофа!.. Соседка Савостиных, у которых работал.
— Любовница?
— Не приведи господь. Поругался с Савостиным… обиделся, короче… завернул к Нинке. Она угостила… — Артур подыскивал слова, вспоминая случившееся. — Ну, покалякали, все вроде по-человечески… А потом она спать, а я даже не заметил, как деньги оказались в кармане.
— Так уж и не заметил?
— Вот крест, начальник. Нинка пьяная, я тоже приблизительно… Стала махать этой котлетой… ну, пачкой бабла… вроде того, чтоб похвастаться. Меня вот и заело!
Капитан помолчал, сложил бумаги, глянул на настенные часы.
— Ладно, поздно уже. Продолжим завтра.
— А мне куда?
— Привычное дело, в обезьянник, — усмехнулся Муромов, нажал на кнопку вызова. — Дежурного в десятый кабинет!
На улице было совсем темно. По пути к автомобилю полицейский вынул из кармана мобильный телефон, нашел нужный номер.
— Нина Петровна, привет. Муромов. Не отвлекаю? Ну нашелся твой дружок. Как какой? Тот самый, что тиснул у тебя сто тысяч. Сидит в каталажке, ждет нашего с тобой решения. Давай завтра часикам к девяти подгребай, прямиком в мой кабинет. Будем соображать, в какую сторону повернуть дело. Ты что, Нинель? Не дай бог! Никому ни слова. А Савостиной тем более. Это наш клиент, нужно с ним как следует поработать.
Антонина какое-то время наблюдала из окна своей комнаты за мужем, который во дворе таскал за собой шланг, поливая газон, любовно подбирал упавшие на землю созревшие яблоки и бросал их в корзину, потом прикрыла окно и достала из сумки мобильник.
— Доброе утро, — сказала, не сводя глаз с мужа во дворе. — Товарищ капитан, это Савостина. Антонина Савостина. Ничего, что я беспокою? Вы вчера звонили по поводу нашего работника. Да, Артура Гордеева. Новостей никаких? У нас тоже. Нет, не звонил и не появлялся. Товарищ капитан, у меня просьба. У меня муж немолодой уже, часто болеет… Да, сердце… Поэтому лучше его не беспокоить. Если какие-то новости, звоните мне. Спасибо, что понимаете. Я отблагодарю, товарищ офицер, не беспокойтесь.
Она спрятала телефон обратно, поправила перед зеркалом волосы, покинула комнату, стала спускаться вниз.