Пленница повела носом, почуяв запах горячей еды. И в самом деле, от стола, на котором до этого ничего не было, поднимался аппетитный парок.

Марина шагнула ближе. Теперь подлокотник софы уже не скрывал от нее несколько овальных контейнеров, разогретых, раскрытых и готовых к употреблению.

– Ого… – пробормотала она, разглядывая нечто, похожее на кубики разноцветного мармелада в прозрачном желе. – Где ты это взяла?

– Мы же в капитанском секторе. Здесь есть автомат с едой.

– Боюсь даже спрашивать что там.

– Жиры, белки, углеводы в сочетании с необходимыми витаминами. Сбалансированный рацион с учетом среднестатистических параметров и потребностей. Но если хочешь, я могу настроить автомат лично под твои нужды. В системе уже есть твои данные.

– Интересно, откуда, – пробормотала Марина про себя. И уже громче спросила: – А запах?

Запах был довольно приятным и даже вызвал у нее голодную слюну.

– Имитация. Наш капитан любит экспериментировать с едой. Его автомат запрограммирован на различные кухни галактики. Я выбрала земную. Так что можешь есть без опаски.

– Угу… – Сев за стол, Марина вооружилась непривычного вида металлической палочкой, расширяющейся к одному концу. Брать ее следовало именно за широкий и закругленный конец. Второй был острым, как спица. – Попробуем…

Желудок ответил тихим, но уверенным «Да!»

Она наколола на спицу несколько кусочков так называемого мармелада и уже подносила ко рту, решая, зажмуриться или нет, когда дверь в каюту тихо открылась. На пороге возникла фигура.

Высокая, широкоплечая. Освещенная со спины, от чего лицо вошедшего оставалось в тени.

Но Марине не нужно было видеть его лицо. Она и так поняла, кто пришел. И застыла сжавшимся кроликом.

– Хозяин! – взвизгнула Рия, бросаясь к дверям.

Рука пленницы дрогнула. Ослабевшие пальцы разжались, и спица с едой шмякнулась на пол.

Стандартная доза энга, рассчитанная на рост и вес Сингха оказалась настолько мизерной, что не дала никакого эффекта. Пришлось Шоррасу на свой страх и риск вкалывать капитану еще три. Только тогда Сингх начал чувствовать изменения.

Спустя пару часов нервного ожидания возбуждение улеглось. Перманентно напряженная плоть в штанах превратилась в вялый бесчувственный отросток. Даже дышать стало легче. Теперь, по крайней мере, Сингх мог адекватно мыслить, не боясь, что низменные инстинкты возьмут верх над рассудком.

Но главной проблемы это все равно не решило.

Сингх бросил последний взгляд на свое отражение и отвернулся. Его лицо было спокойным. Слишком спокойным для ситуации, почти равнодушным. Но оно отличалось от того лица, что он привык видеть в зеркале.

Амуэ пробудилась. Она искрила в старых шрамах, прокладывая себе новые пути под кожей аркхая. Пока еще слабая, но уже грозная. Она заставляла эту кожу сиять. И пусть сейчас свечение было едва заметным, похожим на серебристую дымку, оно уже таило в себе опасность.

Скоро он станет неуправляем. Скоро любое движение чувств и эмоций станут угрозой всему экипажу. А свечение усилится настолько, что будет выжигать глаза и неподготовленные умы.

И повернуть вспять этот процесс невозможно.

– Тебе нужна защита, – заговорил Тирк, глядя на капитана. – Одежда из спецткани, перчатки, шлем, какие носят амоны.

– Сам знаю, – пробормотал Диз Раенг, откидывая с лица серебристую прядь. – На «Ратамансу» этого нет.

– Что будешь делать?

– Ничего. Действуем, как договаривались. Летим на Цетеру.

– А потом?

– Что «потом»? – он поморщился.

– Сингх, ты знаешь, о чем я. Ты должен вернуться домой.

– Ни за что. Это даже не обсуждается.

Но Тирк повторил:

– У тебя больше нет выбора. Даже если ты каким-то чудом подчинишь себе амуэ, ты все равно будешь опасен и для себя, и для окружающих. Сам знаешь, что я прав. Смирись и вернись на Омикрон. И пройди курс стабилизации. Все ждут от тебя именно этого.

– Кто «все»? – гримаса отвращения передернула лицо Сингха. – Жалкая кучка маразматичных стариков, возомнивших себя вершителями судеб Вселенной?

– Твой отец… Весь Омикрон.

Сингх горько расхохотался:

– А дальше? Предлагаешь мне превратиться в такую же бесчувственную тварь, как мой отец? Завести шанаас с ниильдами?

Он передернул плечами, вспоминая запах страха и похоти, пропитавший стены отцовского шанааса. Перед мысленным взором, как наяву, промелькнули изнуренные женские лица, глаза, в которых плескался ужас, тела, белеющие в полумраке, бьющиеся то в экстазе, то в конвульсиях боли.

И среди них одна. Та, которую невозможно забыть. Та, что дала ему жизнь, выкормила своим молоком. Та, о которой ему твердили, что она умерла.

Он нашел ее там, в шанаасе.

Нет, что угодно, только не это.

– Ну так оставь девчонку себе.

– Тоже не выход. – Вздохнув, Сингх повернулся к старпому и пояснил: – Магистр Тадартис не тот, с кем можно играть. Ему не нужны деньги. Ему нужна землянка. Он знает, что она у меня. Даже если я решу оставить ее себе, даже если верну ему деньги и скроюсь на Омикроне, что будет с остальным экипажем? Ты об этом не думал? У магистра хватит средств и теркхаев, чтобы перевернуть весь видимый Космос. Он отловит вас по одному и уничтожит. Вместе с семьями. Ты этого хочешь?

Тирк опустил голову, признавая его правоту.

С минуту Сингх смотрел на него, испытывая душевную боль от того, что должен сказать и сделать. Потом, не скрывая сожаления, тихо добавил:

– К тому же ты прав. У меня нет выбора. Я чувствую амуэ, она пробуждается слишком быстро. Три дня максимум – и я не смогу контролировать свои силы.

– Ррхеш та гхарк! – Тирк вскочил, заглядывая в лицо капитану.

Тот поморщился:

– Не выражайся при мне. Я же просил.

– Прости, не сдержался. Но три дня! Три ратсова дня! – омран забегал по каюте, ероша жесткий ёжик волос. – Это слишком мало! Мы не успеем добраться даже до подпространственного тоннеля! Сингх!

– Я знаю.

– Нет, не знаешь! Даже не представляешь, что тебя ждет. Ты сгоришь за эти три дня!

– Значит, так суждено.

– Не мели ерунды!

Остановив бег, Тирк замер напротив своего подопечного и окинул безумным взглядом.

– Ты должен пойти к ней.

– Нет.

– Да, парень! Послушай меня. Ты мне как сын, я не хочу видеть, как ты умираешь в муках. Иди к ней. Возьми ее! Это твой единственный шанс. Если она разбудила твою амуэ, она ее и погасит.