Тимур

Мне понравилось, как алкоголь действует на Романову; она преимущественно молчит, а тишина — музыка для моих ушей. Я даже подумал подливать ей каждый день, может быть тогда я наконец-то смогу работать спокойно?

Пристегнув ее, когда она уснула, я невольно поймал себя на желании прикоснуться, но тут же задвинул его подальше. Бред, все это бред или просто разбушевавшиеся гормоны. Давно я был с женщиной? Давно, по всей видимости, раз начал представлять себе всяческое с участием Илоны.

Надо переключить свое внимание на что-нибудь другое. Например, журнал, торчавший из кармашка в спинке соседнего кресла. Или стюардесса, что косится на меня с опаской. Забыл, какую реакцию вызывает у людей мое лицо, и невольно почесал бровь большим пальцем.

Самолет начал набирать скорость, а затем и вовсе оторвался от земли. Я закрыл глаза и выдохнул, расслабившись лишь тогда, когда воздушное судно выровнялось и табло «пристегните ремни» погасло. Отстегнув соседку, я снова уставился на ее лицо, повернутое в мою сторону и аккуратно поправил прядь белых волос, упавшую на нос. Вздрогнул, и отвернулся, опустив голову на подголовник. Изучая рисунок на обивке соседнего кресла, я пожалел, что не взял с собой какую-нибудь книгу, или плеер — хоть что-то, чтобы скоротать время полета. Из сумочки Романовой торчали какие-то журналы и я, не долго думая, потянулся к ним и вытащил стопку, принявшись листать глянцевые страницы с яркими заголовками.

Читая какую-то статью о взаимоотношениях полов, я начал отключаться. Последнее, что я помню — это голова Илоны, опустившаяся на мое плечо и тихий гул двигателей…

— ВОН ИЗ ЗДАНИЯ! — взревел я, — Сейчас ебнет!

Несколько пар глаз непонимающе уставились на меня, когда я побежал в их сторону, размахивая автоматом. Рюкзак, висящий на плече соскочил, и мне пришлось схватиться за ручку свободной рукой.

Отряд понял мой посыл, и парни быстро сгруппировались, выбегая из полуразрушенного здания — повезло, что от окон остались только дыры размером с человеческий рост.

Вот знал же, что не к добру это — удачно появившееся в самом пекле укрытие. Вот чуял же, что не стоит сюда лезть. Еще и подложенную взрывчатку прозевал, а на разминирование времени не осталось — когда я обратил внимание на тихое тиканье, обратный отсчет показывал минуту.

— Уходим, уходим, уходим, — командир практически выталкивал бойцов помоложе, — Живо!

Переглянувшись, я бросил ему рюкзак и перехватил оружие двумя руками. Если здесь была засада, вполне возможно, что сейчас начнется месиво. Духи могли понадеяться на то, что нас просто подорвет, но не исключено, что они поджидают.

Главное, чтобы не окружили. Только бы не окружили…

Рвануло как раз тогда, когда я выбегал из ближайшего дверного проема — взрывной волной поддало в спину, и я рухнул на землю. Сплюнув едкий песок, подскочил и оглянулся, с радостью отметив, что все парни успели рассредоточиться. Только я шагнул в их сторону, как раздались выстрелы.

Первым упал командир — Гуревич. Ему не хватило ровно два шага до молодняка. Почти успел — правда упал на колени. По светло-коричневому камуфляжу быстро растекалось кровавое пятно, аккурат в области груди. Без шансов.

Кто-то их тех, кого он успел вывести, выскочил из-за валуна и получил свою пулю — четко в лоб. Он свалился, как тюк с карточкой рядом с командиром.

— Снайпера! — заорал я, отбегая назад — к хлипкой стене, которая каким-то чудом устояла после взрыва.

Дыхание стало рваным; все еще гудело в ушах, а правое так вообще разрывала адская боль. Что-то теплое и липкое потекло по шее, наверное, пот. Инстинктивно вытерев место, посмотрел на свою руку — не пот. Кровь. Похоже, опять барабанную перепонку порвало.

Борясь с головокружением, я перебежал ближе к тому месту, откуда смогу получить лучший обзор и хоть как-то помочь парням. Все, что мог услышать из укрытия — гул и выстрелы. Крики звучали отдаленно, словно все действие происходит не в нескольких метрах — тут, под рукой; а на расстоянии в сотни. Дезориентация усилилась, но я смогу сделать несколько выстрелов и спрятаться. Над головой просвистели пули — бам, бам, бам, а потом все звуки стихли.

Осталось только мое частое дыхание и стук крови в висках. Впереди от стен отлетали куски штукатурки — только так я понял, что в мою сторону еще стреляют.

Я попытался встать на колени, но меня покачнуло и грязный бетонный пол с осколками битого стекла быстро приблизился к лицу. Острая боль пронзила висок, что-то порезало бровь, и я рухнул в темноту, потеряв сознание.

— Тимур… Тимур, проснись.

Чья-то рука погладила меня по щеке, и я широко распахнул глаза, уставившись на Илону.

— Тебе кошмар приснился, ты мне чуть руку не раздавил, — она посмотрела вниз, и я проследил за ее взглядом.

И правда, я сжимал ее ладошку, да еще и с такой силой, что кончики пальцев побелели. У нее.

— Прости, — просипел, разжимая пальцы и потирая лицо.

— Да ничего страшного. Бывает, — Илона поморщилась, растирая руку, — Что снилось?

— Война, — выдохнул, откинув голову назад.

— Кхм, ясно. Я воды попросила, когда проснулась, будешь?

— Да.

Бутылка стояла на столике. Открутив крышку, сделал пару глотков, смочив горло и отставил тару обратно.

— Давно ты проснулась?

— Полчаса где-то, — Романова пожала плечами и принялась листать журнал, который подействовал на меня, как снотворное, — Ты вцепился мне в руку минут пятнадцать назад.

Нахмурившись, повернулся к ней, гадая — зачем она терпела, но Илона увлеченно рассматривала какие-то картинки с тряпьем. Решив не акцентировать свое внимание на этом жесте, я снова отвернулся и закрыл глаза.

Тенерифе встретил нас душным воздухом и палящим солнцем — прилетели в лето. Илона просто расстегнула толстовку, а я стоял и обтекал потом, пока мы ждали багаж. Наверное, от меня воняет, как от псины и подбородок судя по всему уже зарос донельзя — последний раз я брился позавчера — и чесался, падла, как будто вши завелись.

Лазарев скалился во все свои тридцать два, едва мы вышли из зоны прилета. Подняв солнечные очки на лоб, Игорь раскинул руки, и мы обменялись крепкими объятиями.

Приобнял он и Илонку, правда, когда из моей груди вырвался какой-то непонятный звук, похожий на рык, он резко опустил руки и покосился на меня, как на душевнобольного.

— А где Оля? — Романовой, похоже, было плевать на наше присутствие, она лишь судорожно оглядывалась по сторонам в поисках сестры.

— На парковке ждет твоя Оля, — рассмеялся Лазарь, — Давай помогу.

Отпустив ручку, Илона побрела следом за Игорем, а я закатил глаза — я ведь даже не предложил ей помощь, когда мы улетали. Ну что за идиот.