* * *

Проходивший прямо через лес забор не был сплошным, а состоял из довольно узких штакетин, прибитых через каждые пятнадцать сантиметров к параллельным земле поперечинам, которые, в свою очередь, крепились к деревянным столбам, врытым в землю и кое-где уже слегка подгнившим.

Седой точно подвел всю компанию в тому месту, где выкрашенное в зеленый цвет ограждение имело пробоину, через которую любой желающий, если он не был слишком толстым, мог легко перемещаться туда и сюда. Строго говоря, особого труда не составило бы и просто перемахнуть через ограду, едва достигавшую человеческого роста, но сообщение через дыру предоставляло гораздо больший комфорт и безопасность.

Сразу за забором продолжался все тот же лес, все с тем же густым подлеском из кустов орешника и бузины, но впереди, между стволами сосен уже ясно угадывались просветы. Оттуда доносились звуки, какие всегда можно услышать, приближаясь издали к любому месту, где сосредоточено большое число детей: то звонкий выкрик в неясной и оживленной перекличке голосов, то звон мяча, то громкий топот азартной пробежки, а еще – скрип качелей, хлопанье какой-то двери, неумелое пение, смех и еще что-то, сливающееся в беззаботную какофонию.

Через пару десятков метров кустарник, наконец, закончился, и вся компания вышла в тылы к какому-то небольшому дощатому строению с односкатной крышей, выкрашенному так же, как и забор, в темно-зеленый цвет. От сооружения резко и малоаппетитно припахивало хлоркой. Метрах в десяти влево находилась еще одна удивительная конструкция – совсем узенький навес, под которым на уровне пояса был закреплен длинный, метров в пять, желоб из оцинкованного железа. Над желобом протянулась водопроводная труба, из которой на разные стороны торчало больше десятка примитивных водопроводных кранов. Димка догадался, что это умывальник, хотя видеть такого раньше ему никогда не приходилось.

А дальше, под огромными, но редкими соснами виднелись несколько одноэтажных домиков. Они были обшиты досками, имели разные цвета – желтый, синий, зеленый – и выглядели довольно приветливо. Там же, в пространстве между домами наблюдалось довольно оживленное движение: то мелькнет стайка мальчишек, то покажется чинно прогуливающаяся под ручку парочка девчонок, то метнется в сторону зеленого дощатого сооружения одинокая детская фигурка…

* * *

Под прикрытием последних кустов орешника состоялся короткий военный совет, в ходе которого Симак, Овес и Седой определили диспозицию и план дальнейших действий.

– Понимаешь, Димон, – объяснил Симак, – на территорию лагеря без разрешения приводить никого нельзя. Ты здесь с ребятами побудь, а я пока сбегаю, Наташу найду и поговорю с ней насчет тебя.

После этого он подошел к необыкновенному умывальному приспособлению, смыл с лица остатки размазанной крови, а затем, встряхнувшись, как собака, кинулся в проход между двумя ближайшими домиками.

Прошло совсем немного времени – минуты две, а может, три – как в воздухе раздался громкий звук трубы. Это была несколько раз повторенная короткая и отрывисто звучащая мелодия с четким ритмом.

Седой и Овес недоуменно переглянулись.

– Это что, на обед уже? – высказал предположение Миха.

– Не! Ты чего! – возразил Седой. – На обед: «Бери ложку, бери хлеб…», а это – «Общий сбор»!

Как понял Димка, ребят этот сигнал не на шутку взволновал.

– Так бежать надо! – предложил Миха.

– А он? – кивнул Седой на Димку.

Овес замялся с ответом и лишь обеспокоенно поглядел в сторону домиков. Там явно началась какая-то суета. Замелькали фигурки ребят, стремившихся куда-то явно в одном направлении.

Тут из-за угла ближайшего домика вылетел Симак. Он, радостно возбужденный с сияющими глазами, подбежал к ребятам. Димка сразу заметил, что под воротником байковой рубашки Симака появился завязанный двойным узлом ярко-алый платок. Еще два таких же платка он держал в руке.

– Вот! Я ваши захватил… надевайте быстрее! – запыхавшимся голосом сообщил Симак, распихивая красные платки в руки Седому и Овсу.

– А чего? Чего случилось? – спрашивали они наперебой, механически обвязывая свои шеи треугольными лоскутами красной материи. По всему было видно, что ребята уже забыли обо всех Димкиных проблемах.

Симак молчал, однако, чувствовалось, что его просто распирает желание закричать: «А я знаю! А я знаю!» – и поделиться «секретом».

– Да говори, ты, Симак! – сердито потребовал Седой. – Не выкобенивайся!

Это требование было последней каплей, которая прорвала плотину Симаковской выдержки, и он с восторгом завопил:

– Робя!!! Наши снова полетели!!!

– Не, правда?! – Седой аж присел, судя по всему – от восторга, а Миха в ту же самую секунду заорал:

– Ура-а-а-а!!!

Димка смотрел на весь это неожиданный выплеск эмоций, раскрыв рот и ничего не понимая. Какие наши? Куда полетели?

– Ты что? – обратился к нему Симак. – Так и не понял? Димка недоуменно покачал головой из стороны в сторону.

Тогда Седой от избытка чувств по-дружески толкнул его рукой в плечо и радостным голосом пояснил:

– Космонавт! Еще одного запустили! Понял?! Второй раз за три дня!

Димка переводил растерянный взгляд с Симака на Миху, с Михи на Седого и обратно. Он пытался понять, чему они так восторгаются? «Ну, полетел космонавт. Ну, пусть даже второй раз за три дня. А фишка-то в чем? Работа у людей такая – в космос летать. И наши летают туда-сюда, и америкосы, и китайцы. Подумаешь, событие! Вот, если бы наши чемпионат мира по футболу выиграли, – это было бы событие! А то – «космонавт полетел!» Детский сад какой-то!»

Симак, видя, что Димка почему-то не хочет разделить вместе со всеми бурную радость по поводу второго за три дня космического полета, быстро выдвинул свою версию, относительно такого странного поведения нового знакомого:

– Эх, робя! Да я же совсем забыл. Он же потерялся! Я ж тебе говорю, Димон, – не дрейфь! Разберемся! Сейчас мы на линейку сбегаем и вернемся! Это недолго. И не расстраивайся ты так! Ты же мужик! Найдем мы твоих родителей. Айда, ребята!

И неразлучная троица унеслась в том направлении, куда стремились все обитатели этого странного места.

* * *

На Димку опять накатила тоска. Очень ему сейчас не хотелось оставаться одному, в какой-то дурацкой засаде между дощатым туалетом и умывальником.

«А чего такого будет, если я посмотрю на эту их линейку? – побежали в Димкиной голове быстрые мысли. – Правда, Симак сказал, что посторонним на территории лагеря находиться не разрешается… А кто знает, что я посторонний? Да и, похоже, сейчас здесь не до меня. Во! Всех будто вымело. Ничего! Переживут как-нибудь, если я тут немножечко разведаю…»

И Димка осторожно двинулся вперед, туда, где за разноцветными домиками и за величественными стволами огромных сосен ощущалось какое-то большое открытое пространство, и откуда, разносимые громкоговорителем, гулко звучали плохо различимые слова.