— Да что-то я задумался, — буркнул Миша и поехал осторожнее.

— Ну, ты, парень, даёшь, — засмеялся участковый. — Так и в кювет недолго съехать.

Следователь не поддержал шутку Павла Юрьевича, он словно раздумывал, рассказывать ли девушке последние новости. Но наконец, решился:

— Тут вот какое обстоятельство выяснилось. Был я сегодня у Тамары, тётки Танеевой. Мы с ней съездили на квартиру Анны Андреевны, и нашли там прелюбопытнейшую коробку. В коробке лежит куча расписок о займе денег от разных людей, в том числе и от ваших педагогов. Оказывается, Танеева давала под проценты в долг деньги. И проценты, я вам скажу, немаленькие. Очень аккуратная в финансовых делах была Анна Андреевна. На расписках стоит число и даже время, когда заёмщики брали у неё в долг и дата, когда они должны вернуть деньги с процентами. Кстати, деньги Игорю Андреевичу она тоже давала в долг, под проценты, и сумма накопилась немаленькая. Вот такая любовь.

Арина вдруг вспомнила разговор Танеевой и физрука в библиотеке.

— Антон Сергеевич, я вам ещё один любопытный разговор не рассказала, который случайно услышала. Тогда мне показалось, что это не имеет к делу никакого отношения, а сейчас уже и не знаю.

И Арина пересказала то, что услышала.

— Давайте, я буду решать, что важно, а что неважно. Вы должны понимать, что в следствии, каждая мелочь имеет значение.

— Так вот, — продолжила Арина, — я тогда подумала, что физрук ждал от Танеевой деньги на автомобиль, о котором он мечтал. Кстати, Игорь Андреевич это тоже подтвердил. Но ведь разговор мог идти и о расписках. Возможно, она обещала ему их вернуть.

— Всё возможно. Но последней по дате была расписка Ольги Семёновны. И сумма там была довольно таки кругленькая. Вот так-то.

— Может быть, поэтому, — предположила Арина, — Танеева не смогла в тот вечер дать обещанные деньги Владимиру Ивановичу: потому что она их ранее отдала Ольге Семёновне.

— И это возможно, — утвердительно махнул головой Антон Сергеевич.

Машина остановилась возле дома Клавдии Захаровны. Арина попрощалась и пошла домой.

Мишу у ворот своего дома встретила встревоженная Валентина Фёдоровна.

— Беда, наверное, к нам пришла. Ох-хо-хо-хо-хо, — запричитала она, стоило ей увидеть сына.

Миша усмехнулся:

— Мать, ты определись, пришла беда или «наверное пришла».

— Сейчас посмотрю, как ты хохотать-то будешь, когда гостью увидишь. Не ровен час, и Иришку у нас отнимут.

— Да говори же ты толком. Из опеки, что ли, приехали?

— А-а-а-а, — махнула рукой Валентина Фёдоровна. — Что тебе объяснять, сам всё увидишь.

Валентина Фёдоровна направилась к погребу. Миша поторопился в дом.

«Заинтриговала мать, что тут скажешь», — подумал он и открыл входную дверь. Под ноги ему выскочил кот Пушок. Миша не рассчитал равновесие, запнулся об порог и не вошёл, а влетел в дом. Чертыхнулся и только тогда поднял голову. Но тут же остолбенел, увидев сидевшую за накрытым столом бывшую тёщу, Ольгу Анатольевну.

— Здравствуй, Миша. Сколько лет мы с тобой не виделись?

— Добрый день, — грубовато буркнул Миша и направился мыть руки.

Вернулась Валентина Фёдоровна, держа в руках банку с консервированными огурцами.

— Ну, вот и поужинать можно.

— А где Иринка? — спросил Миша, подсаживаясь к столу.

— Так вот Ольга Анатольевна ей планшет подарила, так она скорее делиться радостью к Вике Столбовой побежала.

Миша бросил быстрый взгляд на тёщу, но промолчал и принялся за ужин.

— Ты, Миша, на меня не злись. Я завтра уеду. Валерий Григорьевич очень плох, в больнице лежит, отправил меня к вам. Говорит: привези фотографию внучки, а то так помру и не увижу ни разу родную кровинушку.

Валентина Фёдоровна заёрзала на стуле, пододвинула поближе к гостье солонину:

— Да вы кушайте, кушайте, Ольга Анатольевна. А что Наталья-то, замуж не вышла? К дочке её не тянет?

— Да кто же её поймёт? Как вернулась, всё по ночным клубам шастала ночи напролёт. Неделями дома не жила. Вот у Валерия Григорьевича инфаркт и случился. Чем мы с мужем перед богом провинились, за что нам такое испытание выпало? Миша-то у нас бывал, Валерия Григорьевича хорошо знает, человек он интеллигентный, без вредных привычек. Да, вот только Миша, я ещё повиниться перед тобой приехала. Надо было сразу тебе всё рассказать. Да мы с мужем тогда так обрадовались, что ты на нашей дочери жениться решил, думали, что жизнь у вас наладится. Тем более что Наташа с тобой ехать собралась, думали, отобьётся от друзей, за ум возьмётся. Не родная ведь она мне, — Ольга Анатольевна помолчала немного, словно переводя дыхание, перед продолжением повествования. Вздохнула и воспоминания, нелегко дающиеся женщине, поплыли вновь. — Когда я замуж за Валерия Григорьевича выходила, Наташе три месяца только исполнилось. Мать-то её родила и, когда Наташе две недели было, с каким-то ухажёром сбежала. Но я Наташу всегда любила и ни в чём ей не отказывала. Видно, наследственность плохая сказалась. А совместных детей нам бог не дал.

— А сейчас-то она где? — живо поинтересовалась Валентина Фёдоровна. По её лицу было видно, что она вместе со сватьей переживает все события, услышанные от неё.

Ольга Анатольевна словно проглотила комок накопившихся слёз, стоящий в горле и не дающий ей закончить без рыданий рассказ, ответила:

— Сами хотели бы это знать. Года два назад Наташа познакомилась с парнем. Стала тише. Перестала ночные клубы перебирать. Спрашиваю: «Парень-то хороший?» «Самый лучший», — отвечает и показывает фотографию в телефоне. А у меня сердце защемило, вижу что чужестранец. Спрашиваю: «Откуда он?» А она мне: «Мой Азамат из Турции приехал. А знаешь, мама, что его имя означает? Герой, рыцарь. А он и на самом деле такой, меня своим благородством, внимательностью и галантностью покорил. Наши-то парни только пиво тянуть, травку курить, да коктейли смаковать умеют. Речь с матами, это высший шик. А он не такой». «У тебя был прекрасный муж, который любил тебя, дочь у вас родилась. Что ещё для счастья надо?» — напомнила я ей. Ты уж, Миша извини, что передаю слова непутёвой дочери. А она мне ответила: «Мама, это всё не то. У меня сейчас больше, чем любовь. Я её словами передать не могу, а сердце разговаривать не умеет». «Господи, быть беде», — думаю. Так и случилось, приняла наша Наташенька ислам. Стала общаться с нами реже и реже. А теперь и вовсе не знаем, где она. А Иринка на тебя, Миша, похожа и лицом и характером. Я этому очень рада. От матери только шикарные волосы взяла, вон какая коса толстенная.

В дом вбежала раскрасневшаяся от волнения Иринка с довольным лицом, и сразу к отцу.

— Папа, а мне баба Оля планшет подарила. Знаю, что подарок дорогой, но ты меня не заставляй его вернуть. Мне он очень-очень понравился, — обнимая отца за шею и заглядывая ему в глаза, тараторила Иринка.