— Перед войной в Испании сбежал высокопоставленный сотрудникНКВД генерал Орлов. Это ты должен помнить еще по Высшей школе КГБ. Об Орлове иего операциях говорят до сих пор. Орлов написал обличающее письмо Сталину иБерии, отказался вернуться и был заочно приговорен к смертной казни. Он даженаписал за рубежом книгу. Но Крючков напомнил мне не эти всем знакомые факты.Теперь я тебе расскажу то, чего не знает никто. Сбежавшему на Запад Орлову,лишенному всякой возможности вернуться на родину, были точно известны именазнаменитой пятерки Кима Филби. Имена всех агентов. И он не выдал ни одного.Более того, он знал Абеля в лицо. Это сейчас нас просветили, что никакогоАбеля-разведчика не существовало. Был Вильям Фишер, советский разведчик,назвавшийся именем своего друга Рудольфа Абеля. Но Орлов не выдал и его.Понимаешь, он никого не выдал!

Ни одного агента. Он рассказал на Западе только о тех, ктобыл известен и без Орлова.

— Понимаю, — задумчиво ответил Алексеев, — я вас понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, — разозлился генерал. — Присягудают один раз и не изменяют ей даже во имя самых лучших побуждений. Бывшийглава разведки ГДР Маркус Вольф лично знает имена сотен и тысяч своих агентов вФРГ, а также множество советских агентов. Он до сих пор не выдал ни одного изних. Ни одного! Его пытаются судить уже в который раз, снова и снова находялюбые абсурдные обвинения. Достаточно согласиться на предательство, и он станетбогатым, обеспеченным до конца своей жизни человеком. И его, конечно, оставят впокое. Но он не раскрыл еще ни одного имени. Поэтому ты лучше к Крючкову нецепляйся. Дохлый номер. Он тебе все равно не скажет ни слова. Ни про Савельева,ни про его группу.

— Тогда придется искать двух других офицеров, — подвел итогАлексеев.

— Это, безусловно, надежнее, — кивнул, соглашаясь, генерал.— Но учти, Николай, у нас с тобой очень мало времени. Практически мы идем следв след. За архивом, который, по идее, должен находиться у Савельева, ужеохотятся.

— Кто? — удивился Алексеев. — Откуда они знают?

— Хороший вопрос, — заметил генерал. — Очевидно, кто-торешил проявить активность еще до нашего подключения к этой операции. Этотнеизвестный, наверное, выдал большую сумму денег и поручил розыск документоводному из самых лучших аналитиков в мире.

Алексеев засмеялся.

— Это наше типичное преувеличение. Лучшие аналитикивстречаются только в книгах.

— И в жизни, — сухо оборвал его генерал, — кто-то уже успелнанять Дронго.

— Как Дронго?.. — удивленно поднялся с места Алексеев. — Причем тут он?

— Вот это я и хочу выяснить, — приложил руку к переносицегенерал, — иначе мы можем опоздать, и все документы достанутся совсем другимлюдям. Сегодня днем звонил связной Дронго, пытавшийся осторожно уточнить, чтонам известно о группе Савельева. Звонок мы, конечно, засекли, но времени у тебяочень мало. Нужно быть готовым к любой провокации, к любой неожиданности. А чтокасается этого Дронго… — Локтионов помолчал, потом вдруг добавил:

— В общем, Николай, я тебе не завидую.

— Что произошло? — спросил Дронго. — Почему у вас такойстранный голос?

— Я поставил дешифратор, хотя не уверен, что он поможет, —признался Владимир Владимирович. — В общем, по твоему делу в ФСБ сейчасработает целая группа. Ее возглавил сам генерал Локтионов. По-моему, они неочень довольны моим звонком. Сделай вывод и больше мне не звони.

— Понял, — мрачно сказал Дронго.

— Ничего конкретного по группе Савельева уточнить неудалось. Все сведения строго засекречены. А все мои попытки хоть что-то узнатьнаткнулись на вежливый отказ. Тухлое дело. Никто ничего не хочет вспоминать.

— Состав группы не так важен. Мне нужны данные по Германии,— напомнил Дронго.

— Ничем не могу помочь, — виновато ответил ВладимирВладимирович. — Ты ведь понимаешь, это зависит не только от меня. В общем,извини, но на этот раз я, кажется, бессилен что-либо для тебя сделать. А вообщеСавельев и Семенов давно уже покойники, так, во всяком случае, записано в ихличных делах.

— Уже то, что вы сообщили, тоже довольно существенно.Спасибо вам. — Дронго положил трубку, взглянул на часы. Теперь нужно быстроуходить. Если дешифратор не сработает, оперативная группа ФСБ прибудет сюдаминут через десять-пятнадцать, а объясняться с ними, доказывать, что ты неверблюд, достаточно сложное дело. Трудно мотивировать, почему он интересуетсясверхсекретной группой полковника Савельева, работавшей на литовскомнаправлении летом девяносто первого. Похоже, он поступил правильно, решивсотрудничать с этим «ликвидатором». Потапчук единственный, кто может привестиего к Савельеву. Если последний еще жив.

На сборы ушло не больше пяти минут. Он всегда был готовпокинуть любое помещение, помня о том, что зубную щетку или лишнюю рубашкуможно купить, а вторую жизнь одолжить уже невозможно. Через пять минут он ужеотходил от своего дома, втайне надеясь, что сотрудники ФСБ не станут ломатьдвери его квартиры, убедившись, что там никого нет. Обычно в таких случаях онивыставляют засаду и ждут, когда хозяин дома придет к себе, чтобы его задержать.

Эту ночь он провел в гостинице. На следующий день утром онуже стоял у книжного магазина. Подъехал автомобиль, в котором находилисьПотапчук и его племянник. На этот раз машину вел племянник, а сам Потапчук,переодевшись в костюм и теплый плащ, сидел на заднем сиденье. Дронго занялместо рядом с ним.

— Вы не указали мне вчера время встречи, — ухмыльнулсяПотапчук, — решили проверить, помню ли я наши правила?

— Нет, — искренне ответил Дронго, — я был и так убежден вэтом. Вы же профессиональный сотрудник КГБ. За столько лет эти правилаавтоматически становятся режимом поведения. Если агент при встрече назначаетследующее свидание на завтрашний день и не оговаривает время, значит, онодолжно произойти в тот самый час, когда состоялось первое свидание. Так,по-моему, учат всех разведчиков в мире.

Племянник удивленно оглянулся.

— Не оглядывайтесь, молодой человек, — посоветовал Дронго, —это мы с вашим дядей играем в «казаков-разбойников». Правда, на этот раз неясно, кто мы сами: казаки или разбойники? Вы убрали микрофоны из квартирывдовы?

— Конечно, — кивнул Потапчук, — рано утром сам побывал вдоме под видом водопроводчика. У них действительно краны барахлят. Тогда и убрал.

— Хорошо, — кивнул Дронго, — но когда вернемся, я ещепроверю.

Когда они уже проехали центр города, Потапчук заметил:

— Лозинский раньше жил в Харькове, но потом сменил адрес иуехал в Киев. Я его адрес знаю, он оставлял его мне на всякий случай. Видимо,тоже догадался, куда исчез Савельев с документами. Наверное, сейчас он в Европебольшие деньги за них получает.