Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Естественно, на первых порах не обошлось без напряженности во взаимоотношениях с другими слугами. Селия, проходя мимо Карины в коридорах, смущенно кланялась, а миссис Росси демонстративно не замечала ее присутствия и отворачивалась. Но по прошествии некоторого времени и Селия, сталкиваясь с неизменной приветливостью Карины, обрела прежнюю уверенность и легкость, и большинство других слуг либо перешли на иные должности, либо перестали вспоминать, что подопечная госпожи была когда-то служанкой. И в самом деле, атмосфера в поместье изменилась: ожила хозяйка, повеселели все. В Гановер-Холле снова стало светло.
С приближением девятнадцатого дня рождения Карина все чаще представляла себя одним из самых молодых астрономов в стране, пополнивших каталог новыми звездами. Возможно, даже одним из самых молодых астрономов в мире.
– Как вы думаете, кому университет припишет это открытие? – спросила она, промокая только что дополненную таблицу и подготавливая конверт для отправки документа утренней почтой.
– Кто же знает? – Леди Девоншир откинулась на спинку стула и потерла глаза. – У них каждый раз бывает кто-то другой. Но они знают, что это мы.
– А вам не досадно? Из-за того, что всю работу делаем мы, а слава достается им?
Леди Девоншир улыбнулась.
– Я бы, наверно, и досадовала, но, как сказала однажды одна очень мудрая моя ученица, нам не нужен контроль над миром. – Она погладила телескоп. – Достаточно небес.
* * *
Утром следующего дня Карина, сев в карету, отправилась из Гановер-Холла в ближайший университет. Один из студентов уже ждал на улице утренней понедельничной доставки.
– Какие новости со звезд? – весело спросил он, когда Карина соскочила с кареты.
– Чтобы узнать, придется почитать. – Она передала ему конверт с таблицей.
Студент покачал головой.
– И когда только вы с леди Девоншир заявите права на всю свою работу?
– Когда мир перестанет воспринимать женщин-ученых как ведьм.
– Если уж на то пошло, они там прекрасно знают, откуда все эти таблицы. – Для пущей выразительности студент похлопал себя конвертом по голове. – Но признать действительность им мешает упрямство.
– Тогда остается только поблагодарить небеса за таких вестников, как вы, – улыбнулась Карина. – К тому же настоящее сокровище – не в одиночных звездах, но в принципах, которые можно вывести из них.
– Что вы имеете в виду? – спросил студент, чье любопытство ей определенно удалось задеть.
– А это уже загадка для другого раза, – откликнулась она, возвращаясь к карете. – Которая, надеюсь, вскоре будет решена. Берегите себя. На следующей неделе получите еще!
Карета тронулась, и Карина помахала на прощание рукой. Но тут ее внимание привлекла суета на углу здания университета.
– Возница, остановитесь, пожалуйста, на минутку! – крикнула она, выглядывая в окно.
Группа молодых людей, все студенты, столпилась у афиши на стене.
– Пожалуйста, подождите меня немного. Я сейчас вернусь. – Отдав распоряжение, она спрыгнула на землю и поспешила туда, где собралась толпа.
Попытка увидеть что-то через головы студентов и прочитать афишу не удалась: их было слишком много.
– В чем тут дело? – спросила она, вытягивая шею.
Незнакомый высокий парень посмотрел на нее сверху вниз.
– Ничего такого, что касалось бы тебя. Проходи мимо!
Карина фыркнула и выпрямилась.
– И вы смеете разговаривать в такой манере с дочерью декана университета?
– С дочерью де… о… я… прошу прощения, мисс. Я просто не знал, что у декана есть дочь, – сбивчиво заговорил студент.
– Назовите мне ваше имя, – потребовала Карина.
– Я… э… неважно… никто.
– Вот на этом и сойдемся. А теперь помогите мне прочитать афишу, пока я не передумала и не пожаловалась на вас отцу.
– Конечно, мисс. А ну-ка расступитесь! Расступитесь! Пропустите дочь декана!
Толпа раздалась, и Карина подошла к стене.
ЛЕГЕНДЫ НЕБЕС
Дискурс о мифах,
КАРТАХ И КРОВАВЫХ ЛУНАХ
ПО НАБЛЮДЕНИЯМ, ПРОВЕДЕННЫМ НА КАРИБАХ
Чарльзом Свифтом, сыном Джорджа Свифта, эск.
Будет представлен в субботу во второй половине дня
– Мифы, карты, кровавые луны… – шепотом повторила Карина. Недавно они с леди Девоншир нанесли на небесную карту несколько кровавых лун. В дневнике имелись указания на то, что они важны для обнаружения карты.
– И где это все будет происходить? – обратилась она к стоявшему рядом невысокому пареньку.
– В университете, мисс. В большом зале.
– Действительно, где же еще, – тихонько пробормотала Карина, с живым любопытством разглядывая афишу. – Что ж, тогда и мне надобно там быть.
– Категорически нет.
Леди Девоншир сердито прошлась по обсерватории, куда Карина поднялась, чтобы изложить свою просьбу.
– Но человек, представляющий дискурс, прибыл издалека, с самих островов, – не сдавалась Карина. – Возможно, мы узнаем из этой лекции что-то новое. Что-то такое, что просмотрели сами.
– Карина Смит, все это мы обсуждали прежде и не раз, – резко возразила леди Девоншир. – Я не мать вам и не претендую на это. Но сколько раз нам вести один и тот же спор? Вы – женщина, а раз так, то и присутствовать на университетском дискурсе вам не позволено. Мне едва ли не пришлось рисковать поместьем, выручая вас в прошлый раз, когда вы опрометчиво проникли туда, переодевшись мальчишкой. Я не желаю подвергать опасности дело всей моей жизни каждый раз, когда у вас возникает желание прогуляться и послушать лекцию.
Карина знала, что имеет в виду ее наставница. Годом раньше она отчаянно рвалась на университетскую лекцию об открытых в последнее время планетарных спутниках. Женщины, разумеется, на такое собрание не допускались. Но Карину запреты не остановили. Все, что ей было нужно, это камзол и бриджи. И парик. Она бы так и досидела до конца лекции, не привлекая к себе внимания, если бы не подняла руку и не обратилась к выступавшему с вопросом. (Да и можно ли было промолчать, если делавший доклад профессор допустил неверное представление Галилеевых лун?) Последовавший за этим переполох завершился преследованием, растоптанным париком и суровыми выговорами со стороны леди Девоншир, дополненными угрозами выслать проказницу из поместья.
Но та лекция – это одно, а этот дискурс – совсем другое. Здесь они могли узнать что-то, что помогло бы в поиске карты.
– Пожалуйста, ваша светлость, – умоляла девушка. – Мы столько сделали для университета, двести звезд преподнесли им на тарелочке. Разве они ничем нам не обязаны?