– Я не собираюсь забывать о своих обещаниях, – нахмурился Рафаэль.

Элиана вскочила на ноги и прожгла его яростным взглядом:

– Значит, ты навестишь его? Сколько? Один раз, два? Неужели ты не понимаешь, какие надежды он уже возлагает на тебя?

Рафаэль, поднявшись, твердо встретил ее взгляд:

– Значит, ты не хочешь, чтобы я виделся с ним?

– Я просто пытаюсь объяснить, что это опрометчиво и опасно и может повредить мальчику. Я видела, какими глазами он смотрел на тебя. А уж когда ты проявил к нему интерес, его фантазии взлетели до небес. И падать с такой высоты ему будет очень больно.

Что ж, ее слова звучали разумно. Диего сразу же напомнил Рафаэлю его самого в детские годы, и он мгновенно ощутил свою связь с мальчиком. Он не собирался терять Диего из виду, и все же Элиана права, к нему нужно относиться с осторожностью.

– Ну, а что насчет чека? – продолжила меж тем Элиана. – Скажи мне хоть сумму, чтобы я поняла, грозил ли сестрам сердечный приступ.

– Миллион долларов.

Элиана изумленно вскрикнула. Рафаэль пояснил:

– Я подумал, этого хватит на самое срочное, а заодно на ремонт монастыря и приюта – я знаю, их повредил недавний тропический шторм. Но потом, когда они в подробностях сообщат мне, что нужно детям, я дам им столько, сколько понадобится.

Элиана смотрела на него в немом изумлении. Наконец она обрела дар речи:

– Спасибо.

Не в силах удержаться, он вновь приник к ней поцелуем:

– Это тебе спасибо.

– За что? – простонала Элиана. Откинув голову, она целиком отдавалась его ласке.

– За то, что привела меня в Каса-до-Сол. – Он оторвался от ее губ. – Моя организация много работает с сиротскими приютами. Увы, во многих начальство, прикрываясь детскими несчастьями, выбивает из благотворителей деньги, лишь чтобы набить собственные карманы. Когда я узнал, что ты постоянно работаешь с Каса-до-Сол, я провел свое расследование и понял, что его сотрудники действительно делают все, чтобы помочь детям. Так что я выписал чек, не откладывая.

Рафаэль заметил, что в ее глазах вновь загораются искорки восхищения.

– Это было… разумно с твоей стороны.

– Это только начало. Если у тебя есть идеи по поводу приюта, я готов воплотить их в реальность.

– Я подумаю. – Элиана, зардевшись, спрятала лицо у него на груди. – Я не знала, что ты помогаешь детям. Прости, что обвинила тебя в безразличии к их нуждам.

Рафаэль пальцем приподнял ее подбородок и посмотрел ей прямо в глаза:

– Ты просто волновалась о детях.

– Все равно нельзя было искать в твоих действиях дурное только потому, что я была зла на тебя. Мне правда очень стыдно.

Рафаэль заключил ее в объятия, изо всех сил прижимая к себе:

– Ты думала, что могущественный магнат может, не подумав, сломать жизнь беспомощным людям. Такие опасения логичны. Ты же не знала о том, что я давно работаю с приютами. Я храню это в тайне.

– Но этими словами я сделала тебе больно.

– От тебя я буду счастлив принять любую боль. – Он вновь приник к ней глубоким, головокружительным поцелуем. Когда же их губы разомкнулись, Элиана рассмеялась хрустальным смехом:

– Диего сразу тебя разгадал. Он сказал, что ты похож на Бэтмена, который не хочет, чтобы его узнали. Бэтмен тоже был миллиардером-филантропом.

– Только он афишировал свою благотворительность, а я молчу о ней.

Глаза у Элианы стали задумчивыми.

– А вот о своем преступном прошлом ты говорить не боишься, – мягко произнесла она. – Получается, ты не скрываешь от мира, что ты – человек опасный, но не хочешь, чтобы люди знали о твоей доброте.

Сграбастав ее в объятия, Рафаэль широко улыбнулся:

– Видишь, как ты читаешь меня? Как открытую книгу! Так можешь только ты… Но скажи, как ты сама узнала про Каса-до-Сол?

– Я ездила по многим приютам. Этот оказался единственным, который мне понравился.

– И здесь твои инстинкты тебя не подвели. Ты проницательна во всем, не только в отношении меня. В этом твоя суперсила.

– Меня это не радует. Из-за этого в моей жизни присутствует немного людей.

– Тебе не нужно много. Только лучшие. – Рафаэль еще крепче прижал ее к себе. – Хотя я бы предпочел, чтобы ты нуждалась только во мне.

Заливавший щеки Элианы румянец казался ему очаровательным. Задумавшись о причинах ее внезапного смущения, он не сразу осознал дергающую боль в руке. Он совсем забыл о своей травме и пользовался рукой, как здоровой.

– Ты не хочешь спросить, как моя рука?

– Нет, – упрямо произнесла она.

– Тебя не волнует, что она сломана?

– Так ты не собираешься взять меня?

– Нет.

– Тогда мне все равно.

Рафаэль расхохотался и вновь обнял ее – крепко, как только мог, думая лишь об одном – что больше никогда ее не отпустит. Схватив ее на руки, он отнес ее в спальню и, уложив на ярко-алое стеганое одеяло, устроился рядом. Элиана притянула его к себе, прижавшись всем телом. Он приподнялся над ней на одной руке – вторая все еще нестерпимо горела от боли.

– Ты расплавишь все мои предохранители!..

– Поделом тебе, – хихикнула Элиана, обхватывая его бедрами.

– Значит, я прав, – простонал Рафаэль. – Ты колдунья.

– А ты – не волшебник. Даже в самых злых из них есть немного доброты. Ты – чистое зло.

Вновь рассмеявшись, он скатился с нее и лег рядом. Если бы вчера вечером кто-нибудь сказал ему, что скоро он будет лежать рядом с ней на постели и просто болтать – с ней, с девушкой, которую он жаждал больше всего на свете, – он назвал бы этого человека безумцем. Но сейчас ему хотелось именно этого – просто быть рядом, ощущая ее тело и наслаждаясь ее прикосновениями.

Протянув руку, он взял с прикроватной тумбочки рамку с фотографией. На ней молодая женщина и маленькая девочка, широко улыбаясь, раскинули руки, словно раскрывая объятия всему миру вокруг. Объект их любви явно стоял за кадром. Ее отец, понял он. Его внутренности пронзила резкая боль: он не мог спокойно думать об этом человеке.

– Ты помнишь мать? – спросил Рафаэль.

Глаза Элианы затуманились.

– Все думают, что я не могу ее помнить, ведь, когда она умерла, мне было только три года. Но я помню ее очень хорошо. Иногда даже слишком хорошо.

Он начал покрывать ее лицо поцелуями, отвлекая от грустных воспоминаний:

– Именно поэтому ты так много работаешь с сиротами? Потому что сама чувствуешь себя сиротой?

– Если меня, у которой есть лучший отец в мире, не покидает это чувство, то каково приходится детям, потерявшим обоих родителей? Представить себе не могу.