Этому соответствовали и воспитание, и ход мирного обучения.

Обучение войск начало развиваться с конца XVI в., причем с введением постоянных армий стала проявляться большая любовь к парадам, оттеснявшая на задний план полевое обучение. Доходило до такого штукмейстерства, что один офицер изобразил на параде из своей части слова: «Vive le roi!»

В XVIII в. обучение прусской пехоты, введенное Леопольдом Дессау, сделалось образцом для всех. Он полагал главную силу пехоты в наступлении в сомкнутом строе, с производством быстрого огня. Он уничтожил 4-ю шеренгу, ввел железные шомпола и стремился достичь возможно скорой стрельбы, чтобы занять ею солдата. При нем был принят очень медленный (75—76 шагов в минуту) мерный шаг, с движением в ногу. Строгая дисциплина строя, уважение к штыковой атаке и пристрастие вместе с тем к огню залпами, в меткость которого он сам мало верил, были основными целями при обучении. Для быстрого огня он приучил пехоту к быстрым эволюциям, причем она с необыкновенною точностью выстраивала для боя две линии развернутых батальонов, которые наступали с сильным огнем на неприятеля.

Кавалерию учили перед атакою стрелять с коня.

Офицеры постоянных армий стали слугами государства; для них установлены жалованье и производство в чины; солдаты же обратились в рабов, не имевших надежды на улучшение своего положения. Постоянное безделье, учения с целью занять время и утомительная караульная служба (отпускные для дохода; даже генералы сохраняли командование ротами для дохода), при малом жалованье, плохом продовольствии и обмундировании, а равно и чрезвычайная строгость унизительных наказаний, конечно, должны были побуждать людей, насильно привлеченных на службу, отделываться от нее. Дезертирство дошло до чрезвычайных размеров. Потребовались даже меры для борьбы с ним: взаимное наблюдение, постоянные переклички, сигнальные пушки, облавы, плата за пойманного и варварские наказания для примера и устрашения; появились указы: не располагаться лагерем у леса, избегать ночных движений и т.д.

Стратегическое искусство эпохи обусловливалось следующими данными: 1) способом продовольствия армий из магазинов; 2) лишением главнокомандующих инициативы и должной свободы действий; 3) односторонним направлением тактического искусства, а также 4) преувеличением значения крепостей. Все это повлекло за собою ограниченность целей, медленность действий, войну маневров и осад[7].

Истинная цель стратегии – нанесением решительных поражений армии противника привести его в кратчайшее время к сознанию невозможности сопротивляться – была совершенно забыта. Под влиянием этих условий стратегическое искусство к концу описываемой эпохи приняло следующия формы.

Наступающий, устроив себе прочную базу, осторожно подвигался всей армией в совокупности к избранному предмету действия, которым обыкновенно служила неприятельская крепость. Обороняющийся, прикрываясь оборонительной линией, старался не допустить к этому своего противника и располагался на его пути действия в крепкой позиции. Когда не удавалось узнать или угадать намерения неприятеля, то обороняющийся раскидывался небольшими отрядами по широкому фронту (из этого впоследствии получилась так называемая кордонная система). Наступающий не решался форсировать препятствие в виду противника, но все искусство состояло в том, чтоб отвлечь его внимание в сторону или действиями на сообщения заставить его отступить. При удаче наступающий приступал к осаде крепости, выдвигая для этого часть своих сил вперед, к стороне противника и занимая этим обсервационным корпусом укрепленную позицию или укрепленный лагерь.

Все старания обороняющегося были направлены к тому, чтобы выжить неприятеля путем маневров, заставить его отступить и снять осаду. К сражениям прибегали лишь в случае значительного превосходства сил. Если наступающему удавалось взять крепость, то он приступал, таким же образом, к осаде другой. При неудаче он отступал за ближайшую оборонительную линию, а обороняющийся в свою очередь приступал к овладению крепостями, занятыми противником. На зиму военные операции прекращались; обе стороны расходились на зимния квартиры, продолжая иногда вести малую войну с целью уничтожения продовольственных запасов противника и тревожения его квартир. Таким образом, войны тянулись годами, велись крайне вяло, без решительных результатов[8]. Стратегическое искусство, доведенное до высокой степени Густавом Адольфом, уступило место рутине, от которой не могли отрешиться такие талантливые люди, как Тюренн, Конде, Вандом, Вилляр, Евгений Савойский. Блестящее исключение составляли Петр Великий и Карл XII, развившие необыкновенную энергию и быстроту действий.

Великий основатель русской регулярной армии Петр Великий, заимствовав тактические формы и способы ведения войны от народов Запада, благодаря своему гению, проник тайны истинного военного искусства, отрешился от ложного методизма и дал бессмертные образцы как в области стратегии, так и в тактике.

Инженерное искусство при принятом направлении в стратегии и тактике должно было в рассматриваемую эпоху быстро двинуться вперед. Этому содействовало также и появление гениального французского инженера, впоследствии маршала, Вобана (1633—1707). Деятельность его поразительна: он построил заново 33 крепости и исправил до 300. Он участвовал в 53 походах и 104 боевых столкновениях.

Новатором Вобан явился главным образом в осадном искусстве. Правильная оценка обстановки, решительность и в то же время методическая последовательность действий отдавала ему в 10—15 дней крепости, раньше осаждавшиеся годами. При осаде Маастрихта (1676 г.) Вобан применил параллели (которые до него употребляли лишь турки при осаде Кандии 1666 г.) – три одна за другою как опорные линии рабочих и позиции траншейного караула.

Обороняющийся не решился предпринять ни одной вылазки, и через 13 дней по открытии работ Маастрихт пал. При осаде Валансьена (1677 г.) Вобан убедил в преимуществах для того времени денного штурма перед ночным. Осада Люксембурга (1684 г.) дала случай показать выгоды пользования траншейными кавальерами. При осадах Филиппсбурга и Мангейма (1688 г.) Вобан взял на себя руководство артиллерией и впервые применил рикошетную стрельбу вдоль верков крепостной ограды; позднее же, при осаде крепости Адт (1697 г.), он вел эту стрельбу с таким необычайным успехом, что артиллерийская оборона быстро умолкла, а гарнизон, объятый страхом, почти не оказал сопротивления (крепость взята в 14 дней). При осаде Адта Вобан характерно отличил различные роды стрельбы (рикошетный, демонтирный и навесный), упорядочил ее и указал наиболее соответствующие ей цели.