когда армия направлялась через Альпы к Маренго. В этом случае он горевал несколько недель и не пожелал разговаривать с Наполеоном после его триумфального возвращения в Париж. Наполеон понял разочарование парня и отдал ему в подарок шпагу, которую он носил при Маренго. И этот широкий жест вернул ему сердце Жерома. Но в последующий период, когда Наполеон разрешил ему покинуть школу и присоединиться к консульской гвардии, расквартированной в Тюильри, он снова впал в уныние, вначале из-за своей расточительности, а затем в результате дуэли, которая могла стоить ему жизни.

Одним из первых дел, которым занялся Наполеон по возвращении в Париж после новой кампании, стало изучение долгов его жены, и когда они были улажены, он, как обычно, обратился к долгам своего младшего брата. По возвращении из Маренго он был изумлен, обнаружив среди бумаг Жерома долг в 10 000 франков, которые были истрачены на покупку специально отделанного чемоданчика для одежды. Когда Наполеон послал за Жеромом и потребовал от него объяснений, парень начал дерзить. «Таков уж я, — беззаботно ответил он. — Я люблю только красивые вещи!» Обследовав чемоданчик, Наполеон обнаружил, что тот содержал две бритвы. «Как смел ты истратить такую сумму еще до того, как тебе понадобилось бриться?» — взревел он, но Жером не стал давать обещание исправить свои привычки. Инцидент как будто бы был исчерпан, но через несколько недель Жером вновь оказался перед первым консулом, на этот раз для объяснения дуэли на пистолетах с приятелем-гвардейцем по имени Даву. Жером рассказал, что они поссорились и решили прибегнуть к делу чести, встретившись друг с другом с карманами, полными патронов, и стреляя прямой наводкой до тех пор, пока все боеприпасы не будут израсходованы или один из них не будет поражен пулей. Даву, очевидно, оказался лучшим стрелком, так как Жером вернулся с дуэли с пулей в груди, которая оставалась там на протяжении всей его жизни и была обнаружена хирургом лишь после его смерти шестьдесят лет спустя. Наполеон был шокирован этим глупейшим происшествием и решил отправить брата в море. Он был откровенен в объяснении причин своего решения. Если какой-либо член его семьи и умрет от пистолетных ран, то он, как первый консул, сможет по крайней мере утверждать, что один из Бонапартов пожертвовал жизнью ради Франции.

Летиция возражала против этого. Море всегда было ей ненавистно, к тому же тревожила перспектива, что ее младший сын подвергается риску стать участником военных действий или жертвой кораблекрушения. Но Наполеон не обратил внимания на ее возражения, и Жером был направлен в Брест на службу под руководством адмирала Гантома, который тогда готовился отчалить в Египет, чтобы восстановить остатки армии, брошенной там Наполеоном в предыдущем году. Предпринимались шаги к тому, чтобы Жером не пользовался предпочтительным отношением. «Я посылаю вам, — писал Наполеон Гантому, — гражданина Жерома Бонапарта для прохождения учебы во флоте. Вы знаете, что он нуждается в строгом отношении, чтобы восполнить утерянное время. Настаивайте на том, чтобы он точно выполнял все обязанности своей профессии».

После различных проволочек, вызванных яростными штормами (всю свою жизнь Жерому предстояло быть вовлеченным в штормы того или иного рода), эскадра миновала Гибралтар и направилась к восточному Средиземноморью, но высадка там оказалась невозможной, армия была оставлена на произвол судьбы, а Гантом вернулся домой, не выполнив своей миссии. Юный Жером, несдержанный в силу своей молодости и полного отсутствия опыта, написал письмо с резкой критикой адмирала и его руководства экспедицией. Но, как представляется, Гантом не очень серьезно отнесся к инструкциям Наполеона в отношении его брата, поскольку, когда французам удалось захватить отдельное британское судно «Свифтшуа», именно семнадцатилетний ученик был послан на его борт, чтобы получить шпагу британского офицера. Наполеон, услышав об этом, пришел в восторг. «Позволь сказать тебе, что ты очень хороший юнга, — писал он, — и не разрешай никому работать за себя».

После девятимесячного пребывания в море Жером вернулся в Париж и был принят там с распростертыми объятиями. Но Наполеон не был склонен позволять самодовольному морскому ученику пропускать столь обещающее ученичество и возвратиться к распущенной жизни в городе. Через три месяца Жером снова оказался в отъезде, на этот раз сопровождая закончившуюся неудачей экспедицию Леклерка на Санто-Доминго. Он служил на борту флагманского судна «Фудройан» и покинул Рошфор в середине декабря 1801 года.

Морская часть экспедиции находилась под командованием адмирала Валларета-Жойеза, который был еще более тактичен, чем его предшественник. Одно из его первых решений выразилось в повышении Жерома до ранга прапорщика, и молодой человек не замедлил использовать это повышение. Будучи отправлен на берег с посланием к генералу Леклерку в Кап-Гаитьен, где размещался французский штаб, Жером удивил многих, появившись в форме бершинийских гусар! Леклерк мрачно уставился на молодого человека и, оправившись от изумления, заметил, что форма гусара вряд ли подходит для самого младшего морского прапорщика.

Удача продолжала сопутствовать Жерому. Когда генералу понадобился офицер для сопровождения денег во Францию, он, естественно, выбрал брата первого консула, и прапорщик-гусар снова отправился в Брест, прибыв туда в апреле, и продолжил свой путь в Нант в карете. Характер его прибытия в этот город вспоминали многие годы спустя, так как на подъезде у него возник спор с форейтором, и когда тот отказался продолжать путь, Жером вскочил на одну из лошадей кареты и прискакал в город, облаченный в штаны до колен, в шелковые носки, размахивая форейторским кнутом. С ним был лейтенант Хаган, командовавший бригом «Эпервье», на борту которого они прибыли из Санто-Доминго, и по приезде в Париж Жером убедил своего брата передать его другу командование другим бригом, на котором им предстояло возвращаться в Вест-Индию.

Вернувшись в Нант, два молодых моряка обнаружили, что их корабль еще не готов к плаванию, благодаря чему они провели очень приятное время в ожидании, зачастую направляя в Париж требования о высылке им дополнительных денег. В одном из своих кратких ответов на подобные просьбы Наполеон писал: «Умирайте молодыми, и я утешусь этим, но только не в том случае, если вы бесславно проведете шестьдесят лет без пользы для своей страны, не оставляя следов своего существования. Лучше бы вам тогда вовсе не существовать». Жером пережил этот совет как раз почти на шестьдесят лет. За этот период он был мало полезен своей стране, но он оставил за собой единственный день славы. Она была завоевана под Ватерлоо.

Мало смысла прослеживать увеселительные поездки Жерома в последующие десять месяцев. Вместе со своим другом Хаганом и несколькими другими веселыми молодыми людьми он дрейфовал вокруг Карибских