– Ничем. Посмотрим, что скажут врачи. Но я хотел бы встретиться с тобой завтра. Может, поужинаем все вместе в отеле? Лили еще никуда не выходит. Она только несколько дней как выписалась из больницы. Ей было бы неловко в ресторане в инвалидной коляске. – Билл ее не спрашивал, но догадывался.

– Разумеется. Я очень хочу тебя видеть. Я приду. Когда?

– Давай в шесть часов? Мы смогли бы поговорить. Я хочу узнать твои новости и как все в итоге сложилось.

Каким нелепым казалось теперь, что он год с ним не общался. Они были хорошими друзьями, и остались такими. Странно, как иногда жизнь проносится мимо, и ты теряешь все связи. Сейчас, во время телефонного разговора, Билл ощущал прежние добрые чувства к Джо.

– Я приду, – заверил его Джо. – И, Билл, – пару секунд он колебался, – спасибо за звонок. Ты никогда не узнаешь, как много он для меня значил.

– И у меня такое же чувство. Мне было просто необходимо с кем-то поговорить сегодня. Рад, что застал тебя бодрствующим. Спасибо, Джо. С нетерпением жду встречи, – сказал он прочувствованным голосом.

– И я.

Разговор закончился. Джо взглянул на лежавший рядом револьвер и почувствовал себя так, словно очнулся от кошмарного сна. То, что переживали сейчас Билл и его дочь, было намного хуже его проблем. Все-таки не надо ему так раскисать. Джо взял револьвер, высыпал пули и положил его обратно в стол. Содрогнувшись, он запер ящик, думая о том, что чуть было не совершил, как бы восприняли это его дети и тот, кто его обнаружит. Ему словно в лицо плеснули холодной водой. Может быть, это не Карен повредилась в рассудке, а он сам? В одном он не сомневался. Вставая и отходя от стола, он твердо знал – что бы ни случилось, теперь он этого не сделает. Он мог думать только о Билле и Лили и надеялся, что найдет способ им помочь. Теперь он задолжал Биллу еще больше, чем раньше, когда получал от него деловые советы. На этот раз, сам того не зная, своим звонком в нужный момент Билл спас ему жизнь.

В Нью-Йорке врач не пожалел времени на осмотр, но сделал еще более пессимистический прогноз, чем те, что Билл услышал в Лондоне и Цюрихе. Подробные объяснения, почему Лили никогда не сможет ходить, никакого удовлетворения принести не могли. Врач чертил диаграммы, показывал модели, отметил на рентгеновском снимке места, где именно получена травма, и описал эффект, который эта травма оказала на ее ноги. Единственная хорошая новость, как и раньше, заключалась в том, что легкие и диафрагма не затронуты. Билл провел больше часа в его кабинете, и, когда они уходили, он уже не тешил себя иллюзиями, что на консультации в Бостоне услышит нечто другое. Раньше он надеялся, что один из нейрохирургов скажет ему, что она поправится, или предложит новую операцию, которая вернет ей полноценную жизнь. Теперь он знал, что этого не произойдет и почему. Если новые исследования не принесут результатов, Лили останется в инвалидной коляске на всю оставшуюся жизнь. Выходя из кабинета врача, Билл с трудом сдерживал слезы. Лили выглядела на удивление спокойной. Во время консультаций с ней ничего не обсуждали, но она видела, по выражению лица отца, что Джесси была права. Лили верила ей и осознавала все еще в Скво-Вэлли. Ее отец не верил и не понимал. Ему понадобилось таскать ее чуть ли не через полмира к другим врачам, чтобы обрести это понимание.

– Мне кажется, до папы наконец доходит, – сказала она Дженнифер в отеле. У него был убитый вид после встречи с врачом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Дженнифер. – Держишься, несмотря на всех этих докторов?

– Я в порядке, – спокойно сказала Лили. – Просто хочу домой. Правда, там мне будет скучно без тебя. – Лили улыбнулась молоденькой медсестре. Как только Лили отправится в клинику Крейга в Денвере (через день после их возвращения), Дженнифер вернется в Скво-Вэлли.

– Я тоже буду по тебе скучать, – честно призналась Дженнифер. Для нее это было фантастическое путешествие – Лондон, Цюрих, Нью-Йорк и, наконец, Бостон. Шикарные отели, роскошные номера, полет в частном самолете, даже если им мало удалось увидеть в посещаемых городах. Она знала, что в ее жизни такое не повторится, что навсегда запомнит это путешествие и, может быть, когда-нибудь расскажет о нем своим детям. Жаль, что оно не принесло им хороших новостей, но ни она, ни Лили, ни Джесси ничего и не ожидали. Ждал и надеялся один только Билл.

– Ты не хочешь выйти прогуляться ненадолго? – предложила она ближе к вечеру. В Нью-Йорке стояла прохладная солнечная погода, но все же здесь было теплее, чем в Европе или в Скво-Вэлли, когда они оттуда уезжали. Приближался март, и в воздухе чувствовалось приближение весны, хотя все и говорили, что нового похолодания не избежать. Но Дженнифер считала, что Лили полезно побыть на свежем воздухе, вместо того чтобы весь день смотреть телевизор, читать или играть в карты.

– Хорошо, – сказала Лили. Дженнифер помогла ей одеться. Билл подарил дочери в Скво-Вэлли новую куртку: от олимпийской после катастрофы ничего не осталось. Он купил ей и еще кое-что из одежды для поездки, так как ничего, кроме лыжных костюмов, она с собой не брала. Сейчас она была в джинсах, свитере, новой красной куртке и кедах, которые захватила в Скво на случай, если займется там гимнастикой. Магазинов там было мало, и отец ничего не подобрал ей в Скво. А ее это не волновало. Дома у нее вещей хватало.

Сообщив Биллу, что они уходят, Дженнифер вкатила коляску в лифт. Билл тоже думал, что свежий воздух будет для Лили полезен. Он предложил им зайти за покупками на Мэдисон-авеню и дал Дженнифер свою кредитку. Он по-прежнему не понимал, как тяжело пришлось Лили в «Хэрродзе» и что примерка стала бы для нее пыткой. Одевалась она долго, хотя научилась немного помогать Дженнифер и легче перемещалась в коляску. Руки у нее окрепли, но хождение за покупками уже не доставляло такого удовольствия, как раньше, до катастрофы.

Они приехали на Мэдисон-авеню, но в магазины не заходили и скоро вернулись. Поездка взбодрила Лили, но ее огорчало, что она оказывалась ниже общего уровня зрения и люди смотрели на нее сверху вниз. Если завязывался разговор, то только с Дженнифер, а Лили все полностью игнорировали.

– Я как будто пустое место. Меня не видят, – жаловалась она Дженнифер на обратном пути. – Никто со мной не общается. Говорят с тобой. – Дженнифер знала, что все именно так и обстоит, она и сама это замечала.

– Мне кажется, люди смущаются, когда видят кого-то в инвалидной коляске, – сказала Дженнифер, поразмыслив. – Они не могут понять, как им реагировать. – В больнице знают, как общаться с людьми в инвалидных колясках, но на улице и в магазинах, как она заметила, их словно окружала непроницаемая стена.

– Странно, я как будто стала невидимой. – Лили снова стало неловко в лифте отеля. Она была там на уровне пояса остальных. Люди старались смотреть поверх ее головы и никогда ниже. Когда Дженнифер выкатывала кресло из лифта, все отворачивались. В номере Дженнифер заметила, что Лили расстроена. Она попала в новый для себя мир, к которому ей предстояло приспособиться, как и к реакции людей на ее физическое состояние.