— Ой, конечно! Здесь можно?

Тремпольцев быстро закрыл тетрадь и подвинул ей:

— Вот, пожалуйста. Кстати, меня зовут Павел Сергеевич. Это чтобы вы сообразили, что за нахал обрывает вам телефон.

— Об этом можете не беспокоиться. Я узнаю вас по голосу, — уверенно сказала Геля.

Вздохнув, он усмехнулся:

— Ох, не зарекайтесь! Сейчас ведь не узнали.

* * *

Эта новая для нее, неожиданная и на первый взгляд нелепая мысль — стать артисткой — как-то исподволь захватила Гелино воображение, хотя вслух она сразу отвергла ее. Играть? Да она никогда не играла! Ни в каких театральных кружках. Да и не было у них в школе такого кружка. А если б был, неужели у нее хватило бы духа выставить себя на посмешище, выйдя на сцену? И так унижений хватало…

Но теперь… Когда все так изменилось…

К себе в палату Геля вернулась оглушенная. Внезапно открывшаяся перед ней дорога манила с такой силой, что это пугало. Никогда Геля не хотела чего-то для себя так неудержимо. Сережиной любви? За это она, конечно, все отдала бы, но ведь такое просто-напросто невозможно… А эта проступившая в тумане ее будущего дорога казалась вполне реальной. Хотя играть Геля действительно не умела…

Но с этим новым лицом… «Чужим лицом!» — мелькнула внезапная мысль, заставила еще внимательнее всмотреться в зеркало. Едва касаясь, щекоча кожу, Геля провела пальцем по щеке, обрисовала контур носа, тронула подбородок. Все казалось ей таким идеальным, что страшно было назвать это своим.

«Я привыкну к нему, — попыталась убедить она себя. — Привыкают же люди к тому, что стареют, и у них тоже меняется лицо. Конечно, это не происходит вот так — за неделю, но все равно можно с этим смириться. Неужели через год я уже не буду замирать у зеркала?»

Она засмеялась, это показалось ей неправдоподобным. И вдруг подумала, что это и есть — играть. Жить в образе, который ею самой не является. Если у нее получится, значит, она сможет сыграть и перед камерой. Почему бы и нет? Надо хотя бы попробовать. Научиться каждую минуту изображать красивую девушку. Прикинуться ею, хотя со стороны всем будет казаться, что Геля и есть красивая девушка. И только она будет постоянно помнить, что всего лишь играет роль…

Улыбнувшись той себе, с которой необходимо было сжиться, Геля уверенно подумала об актере, взявшем ее телефон: «Он позвонит. Такой девушке невозможно не позвонить». И вдруг увидела в зеркале, что краснеет, прежде чем ощутила это кожей.

Быстро отойдя прочь, спиной прижавшись к стене, Геля зажмурилась и поморщилась от стыда: «Как глупо! Неужели я начинаю вести себя, как все эти школьные красавицы, самоуверенные до того, что смотреть на них тошно? О Господи… Только бы не стать такой… Я же презирала их все десять лет! А теперь сама напрашиваюсь на презрение… Надо пореже в зеркало смотреться, вот что! Я ведь хотела только того, чтобы от меня люди не шарахались. Теперь не будут. И все. И надо забыть о внешности и думать о том, что для меня главное. Ради чего я существую… Ведь не ради того, чтобы любоваться собой! Да и не все красивые женщины целыми днями разглядывают себя, я уверена».

Сцепив пальцы, она принялась расхаживать по палате, пытаясь в деталях восстановить только что состоявшийся разговор. Он сказал, что Геля еще успевает на вступительные… Дал адрес ВГИКа, где учился сам, хотя это не сложно было узнать. Небрежно обронил одновременно загадочные и смешные, как клички, имена «Щепка», «Щука». Геля, конечно, поняла, что он имел в виду. Но — приблизиться к одному из этих театральных училищ?! Открыть дверь самого желанного института?! Откуда набраться такой невиданной храбрости?

— На операцию решилась, — бормотала Геля, до боли сжимая пальцы. — Неужели это страшнее?

«Еще бы! — пискнуло что-то внутри. — Там ведь мне придется все делать самой! А что я умею?»

Геля запоздало спохватилась: надо же было попросить артиста хоть в общих чертах проконсультировать ее! Конечно, не бесплатно. Просить дядю еще и об этом уже неудобно, но она где-нибудь подработала бы, расплатилась… А теперь не пойдешь ведь к нему во второй раз, еще подумает, что она вообще такая назойливая дура, от которой не отделаешься… И не позвонит.

Она закусила губу: а что толку от его звонка? Ведь он сообщит ей о том, что разведал насчет профессии кинокритика. Ему и невдомек, что Геле вожжа под хвост попала после его намека, будто из нее могла бы выйти актриса.

«Решит, что я сумасбродная глупышка, которая мечется, сама не понимая, чего же на самом деле хочет, — она села и обхватила голову руками, пытаясь унять непрошенные мысли. — А разве я знаю? Сейчас мне просто нестерпимо хочется играть, а завтра? Может, надо выждать? Успокоиться, привыкнуть к тому новому, что появилось во мне. Разве я знаю наверняка? С другой стороны, пока я разбираюсь со своими желаниями, вступительные экзамены закончатся. Чем заниматься целый год?»

Услышав стук, она едва не выкрикнула: «Открыто!» — но успела вспомнить, как ответил Павел.

— Прошу вас!

Заглянувшая в палату женщина показалась ей на кого-то похожей. Геля попыталась припомнить, но та рассмеялась, заметив ее замешательство.

— Не узнаешь? Значит, мой Базуков не оплошал. Да я и сама знаю.

— Изольда? — Ахнула Геля. — Я и вправду вас не узнала. Вы… прекрасно выглядите!

— Помоложе тебя смотрюсь, а?

Не дожидаясь приглашения, Изольда прошла к столу и, небрежным движением выдвинув стул, села напротив Гели, вытянув красивые, загорелые ноги.

— В бинтах все сидели по норкам, прятали свои рожи, — заговорила она презрительным тоном. — Теперь, смотрю, выползают… Что, подружилась со знаменитым артистом? Как там его… — Изольда пощелкала пальцами. — Ну, напомни!

— Я не знаю. Он не сказал мне, как его зовут.

Изольда отрывисто рассмеялась. Геле показалось, что в ее оскале проглянуло что-то хищное, на мгновение выдавшее ее возраст.

— О времена, о нравы! Трахнул и не представился?

— Что? — задохнулась Геля. — Что вы такое… Да мы с ним только поговорили немного! О деле.

— Я себе представляю! Ну, и как он в этом деле?

— Да я же говорю вам, что это совсем не то! — Вскочив, Геля отбежала к окну. Ей почему-то стало страшно находиться рядом с этой женщиной.

Не отводя взгляда, Изольда миролюбиво заметила:

— Ну и ладно. И тебя не удостоил, значит? Гордыня обуяла… Как бы пожалеть не пришлось о том, что пренебрег…

«Какой-то безумный разговор! — с тоской подумала Геля. — Как мне избавиться от нее? Скорей бы наши приехали…»

— А ты тоже неплохо выглядишь, — наконец, заметила Изольда. — Губки такие пухленькие стали, носик аккуратненький. Как будто даже глаза больше сделались, а? Кожу вон как подчистили… А я думала, с твоими угрями не справиться… Что говорят? Не запаршивеешь снова?