— Ну ладно, — проворчал Венсан. — Сам напросился. Эдди, смотри, к чему приведут чайна-тауны.

И достал американский доллар с портретом Мао Цзедуна.

— Очень смешно, — сказал Эдвин. — Между прочим, мы на другой планете находимся. Выдвигайте панорамный объектив. Пора осматриваться.

В приемной непрерывно звонили телефоны. Из переговорного устройства слышался голос Анны Иоанновны, которая сначала просила кого-то немного подождать, а потом предложила выпить немного валерьянки.

Горела лампа с зеленым абажуром. Кабинет Тараса был все так же затенен. Но в щель между портьерами проникал косой луч утреннего солнца. Он освещал бумагу, лежащую на столе. Очень важную бумагу, которую мне с трудом удалось воспринять как реальность.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО!

Уровень допуска — высший.

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧЛЕНОВ СОВЕТА БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.

Информация по международной программе «Звездный Щит».

— Ну каково ИТОГО? — спросил Тарас. — Шутка ли, почти сто мегатонн насобирали! Чуешь?

Я пожал плечами. Тарас был явно разочарован.

— Э! Почему такая скучная реакция?

— Да нет, впечатляет, конечно. Только незн. сбои беспокоят.

— Ерунда. Уж половина-то зарядов долетит куда надо.

— Да пусть хоть все долетят. Крупные куски все равно останутся.

Тарас встал из-за стола, потянулся, хрустнул позвонками, подошел к окну, раздвинул шторы и довольно долго рассматривал кремлевский двор.

— Смотри-ка, утро наступило.

Я тоже подошел к окну и бездумно уставился на ползущую с запада тучу.

— Крупные, значит, останутся. Это так твой Дизраэли считает? — каким-то не своим, уж очень усталым голосом спросил Тарас.

— Да. И я ему верю.

Тарас повернулся.

— Да я тоже верю. Как не поверить, если и Туманян так считает, и НАСА так считает, и твой дружок Баб — тоже. Вместо одного страшного удара мы получим заряд космической картечи. Тоже радость небольшая. Что ж, что сможем, то будем дробить истребителями да зенитными ракетами. Сейчас из запаса призваны все пилоты, кто только не в деменции. Арсеналы вскрыты, вокруг городов развертываются батареи ПВО. Американцы реанимируют самые дряхлые из своих авианосцев. Саудовская Аравия бесплатно отпускает нефть для ВВС любой страны. Ну кроме Израиля, разумеется. Чуешь, какая солидарность открылась?

— Солидарность — это хорошо. Но нет опыта поражения целей, движущихся с космическими скоростями. Значит, все сбить не сможем.

— Не сможем. Но больше ничего не сделать.

— Это в воздухе больше ничего сделать нельзя, — поправил я.

Тарас оживился.

— Да? Вот это — другой разговор. Слушаю.

— У нас совместный план с МЧС, — сказал я. — Лучше бы пригласить министра Иванцова. С картами да таблицами.

— Приглашу. С картами и таблицами. Но ты ведь уже здесь, поэтому излагай. В общих, так сказать, чертях.

* * *

В общих чертях суть плана МЧС сводилась к эвакуации людей из районов предполагаемого затопления. Идея столь же простая, сколько и трудновыполнимая. Главная беда заключалась в том, что множество обломков могли упасть где угодно. Готовиться требовалось во всей европейской части страны, откуда все население не вывезешь. Министр Иванцов предлагал рассредоточить жителей городов по сельской местности, понакопав землянок. А при землянках развести огороды. Так сказать, и дешево, и сытно. Еще велись работы по приведению в сносное состояние старых бомбоубежищ. Особые надежды возлагались на переоборудование метрополитенов. В МЧС полагали, что не меньше девяноста процентов населения такой план спасет. Я тоже допускал, но с одной оговоркой: спасет, если случится катастрофа приемлемых масштабов.

— А неприемлемые масштабы это какие? — озадаченно спросил Тарас.

— Ну от астероида может уцелеть крупный кусок, — ответил я.

И повторил все, что слышал от Фимы с Димой. Добавил, что в результате термоядерной бомбардировки траектория крупной части астероида может измениться. Тогда она вовсе не обязательно ухнет в сравнительно благоприятном для нас районе Атлантики. Баллистические расчеты давали эллипс рассеивания с границами от Урала до американского штата Пенсильвания. Немножко скрашивало ситуацию то, что мы с американцами действительно опять оказались в одной лодке. Американцы в очередной раз горячо возлюбили Россию. Как республиканцы, так и демократы. А вот еврократы соглашались принять нашу помощь только в том случае, если мы перестанем нарушать права сексуальных меньшинств. Прямо и не знаю, что сказать по этому поводу, без сексуальных выражений не получается. Впрочем, я отвлекся.

Помню, Тарас тогда заметил:

— Слушай, если произойдет то, о чем ты говоришь, тем более надо рыть землянки.

Я покачал головой.

— Не спасут. Нужны компрессорные станции чтобы запасть сжатый воздух. А еще лучше — жидкий кислород.

— Кислород? Зачем?

— Затем, что в землянках нечем будет дышать. Содержание кислорода в атмосфере сильно уменьшится в результате глобальных пожаров. А потом растения вымрут.

— Из-за помутнения атмосферы?

— Да. Получится нечто вроде «ядерной зимы». Только посильнее. Пройдут десятки лет, прежде чем леса удастся восстановить.

— Понятно. Но если мы начнем строить одни компрессоры, этим кислородом некому будет дышать. Надо же людей куда-то спрятать.

— Я разве спорю? Только в каждый подвал кислород не доставишь. Людей надо прятать не туда. В шахты.

— Во как. Всех?

Я не удержался от шпильки:

— Сам же приказывал.

Тарас вдруг лег на ковер своего роскошного кабинета и принялся выполнять упражнения против остеохондроза. Потом встал, подошел к стене и нажал потаенную кнопку. Там, рядом с президентским штандартом, у него был устроен хитрый тайничок. Первая дверца открывалась нажатием, а вторая реагировала на условную фразу:

— А давай трохи выпьем.

Прозвучала мелодия «Отчего так березы в России шумят» и тайничок открылся. Знамо, от чего так шумят, белоствольные.

Я слабо запротестовал:

— Эй! На рабочем месте?

— Да у меня вся Россия — сплошное это самое место. Что ж теперь, не пить?

— Избиратели не поймут, — поддакнул я.

— И даже осудят. Тут мне друг Джимми особое калифорнийское винцо прислал. Шибко расхваливал, лучше французского, говорит, а я так и не пробовал. Знаешь, то некогда, то не с кем. Хорошо, что ты подвернулся.