чувств не бывает. Думала, что любовь – это выдумки, о которых пишут в романах и пьесах. Я не верила, что человек может ценить жизнь и счастье другого выше собственного счастья, выше всего остального. Как жаль, что я не понимала этого по-настоящему, когда ты был… когда ты был еще жив.

Тишина наступала со всех сторон, давила на нее. Грейс закрыла глаза.

– А может быть, ты здесь, – прошептала она. – Может быть, ты присматриваешь за своей лабораторией. Я знаю, Люси сказала, что ты покинул наш мир, но… я думаю, что тебе трудно оставить его насовсем. Тебе даже после смерти должно быть интересно, что здесь происходит, что у нас получается. Так что, если ты здесь… прошу тебя. Помоги мне с огненными сообщениями. Я так близка к завершению работы. Я продвинулась дальше тебя, но пока не могу найти решение. Мне нужна твоя помощь. Лондону, всем людям нужна твоя помощь. Пожалуйста.

Что-то коснулось ее плеча. Это было совсем легкое, едва ощутимое прикосновение – как будто села бабочка. Девушка напряглась, но некий внутренний голос приказал ей не открывать глаза.

– Грейс. – Это был его голос, его невозможно было не узнать.

Она ахнула.

– О… Кристофер…

– Не оборачивайся, – сказал он. – Не пытайся взглянуть на меня. Мне с большим трудом удалось вернуться, Грейс. Все мои силы уходят на то, чтобы разговаривать с тобой. На остальное у меня не осталось энергии. Ты меня все равно не увидишь.

«Не оборачивайся». Она вспомнила древнегреческий миф об Орфее, которому было позволено забрать жену из царства мертвых, но при условии, что по дороге он ни разу не обернется, чтобы посмотреть на нее. Он не сумел сдержаться и потерял ее навсегда. Грейс в свое время решила, что он поступил очень глупо – ведь это не так уж трудно, потерпеть немного и не обернуться!

Увы, оказалось, что это чрезвычайно трудно. Девушка ощущала физическую боль, боль от расставания с Кристофером. Он понимал Грейс. Он был единственным человеком во всем мире, который ее не осуждал.

– Мне говорили, – прошептала Грейс, – что люди возвращаются на землю в виде призраков, только если у них остались незаконченные дела. Значит, огненные сообщения – это дело, которое осталось у тебя в нашем мире?

– Я думаю, – был ответ, – что мое незаконченное дело – это ты.

– Я не понимаю.

– Для того чтобы решить эту задачу, тебе не нужна моя помощь, – сказал Кристофер, и Грейс увидела его. Он возник перед ее мысленным взором: его загадочная улыбка, заразительный смех, лиловые глаза за круглыми очками. – Тебе нужно только одно: поверить, что ты можешь это сделать. А ты можешь, я знаю. Ты рождена, чтобы разгадывать загадки, Грейс, ты по натуре ученый. Все, что тебе нужно, – это заглушить голос, который говорит тебе, что ты недостаточно умна и недостаточно образованна. Я в тебя верю.

– Мне кажется, в этом ты одинок, – усмехнулась Грейс.

– Ты ошибаешься. Джесс верит в тебя. Более того, все мои друзья в тебя верят. Они поручили эту работу тебе, Грейс, именно потому, что уверены: ты справишься. Тебе осталось только самой поверить в это.

Теперь она видела не лицо Кристофера, а бумаги, которые он принес ей в тюрьму, – записи с его наблюдениями, вопросами, уравнениями. Строки, написанные его рукой, вспыхивали в темноте, потом сменились ее собственными записями, ее мыслями. Кристофер верил в нее. И Джесс тоже в нее верил. Мать считала ее никчемной и ни на что не годной, но это отнюдь не означало, что мать была права.

– Дело не в рунах, – потрясенно произнесла она и едва не открыла глаза. – И не в реагентах. Дело в стилах.

– Я знал, что у тебя получится. – Девушка поняла, что Кристофер улыбается. – И, кроме того, ты изобрела негасимый пергамент. Отличная работа, Грейс.

Невидимые пальцы коснулись ее виска, заправили за ухо прядь волос. Это было прощание. Она снова осталась одна.

Грейс открыла глаза и обернулась. За спиной у нее никого не было, но отчаяние, которого она боялась, не сокрушило ее. Кристофер ушел, но у нее остались воспоминания, в которых он был таким реальным… Девушка испытала новое, незнакомое чувство, сердце забилось чаще, и она, решительно отодвинув в сторону бумаги, взялась за свое стило.

Грейс подумала, что это чувство очень похоже на веру в себя.

* * *

До нужной улицы Анна и Ари добрались без происшествий; один раз им пришлось спрятаться в переулке от Стража, но больше они никого не встретили, если не считать нескольких простых с пустыми взглядами, которые уже никого не удивляли. Когда девушки проходили мимо распахнутой двери какого-то подъезда, Ари случайно бросила взгляд внутрь и заметила в полутьме демона с головой козла, державшего двух человеческих младенцев. Младенцы сосали груди, покрытые чешуей. Ари с трудом подавила приступ тошноты.

– Не смотри, – сказала Анна. – Будет только хуже.

«Сосредоточься на своей цели, – велела себе Ари. – На Безмолвном городе. На том, как поскорее покончить со всем этим».

Церковь Святого Петра в Вестчипе была полностью разрушена во время Великого пожара. Ари боялась, что пепелище с тех пор было застроено лавками или жилыми домами, но им повезло. На углу Чипсайда и Вуд-стрит они обнаружили небольшую площадку, вымощенную булыжниками и огороженную невысоким железным заборчиком, – скорее всего, остатки старинного кладбища при церкви.

Они открыли калитку и вошли. В центре дворика росло массивное дерево, и его голые ветви, словно шатер, прикрывали несколько древних надгробий с полустертыми надписями. Между могилами располагались деревянные скамьи, выцветшие от времени и непогоды.

Пока Оскар носился среди покрытых инеем кустов, Анна изучала могильные камни. Однако внимание Ари привлекла черная шелковица. Эти деревья были завезены на Британские острова римлянами еще до появления Сумеречных охотников. Кора дерева была вовсе не черной, а оранжево-коричневой, и Ари, наклонившись, разглядела вырезанный на ней символ. Знакомый символ.

Руна Невидимости.

– Анна! – крикнула она.

Оскар лаял с таким довольным видом, как будто это он обнаружил руну. Анна подошла к дереву. Руки у нее были в пыли, но она улыбалась.

– О, ты молодец, Ари! – воскликнула девушка, вытаскивая стило из-за пояса. – Итак, руны Невидимости используются для того, чтобы что-то спрятать…

Сосредоточенно нахмурив лоб, Анна провела стилом линию поверх руны, перечеркивая, уничтожая ее. Ствол и ветви дерева замерцали, погасли, а потом корни зашевелились, земля вспучилась, и через некоторое время у основания дерева возникла черная дыра, похожая на вход в пещеру.

Ари опустилась на колени. Даже сквозь толстый материал брони она чувствовала холод, исходивший от