— Там нельзя ни жить, ни работать, я же все объяснил. Там вообще находиться нельзя! Я же переслал тебе отчеты! — Михаил резко обернулся. — Которые ты, естественно, проигнорировала.

— Миша, я не проигнорировала! Городские власти сочли этот район приемлемым для застройки под муниципальное жилье. Инвесторы вложили средства, город проложил дороги, и тут пришел ты со своими заскоками…

— Мои заскоки, мама, называются дозиметр и прибор химической разведки. Этих двух заскоков хватило, чтобы разобрать все въезды и огородить территорию колючей проволокой.

— Ну, хорошо, я понимаю, твоя репутация много значит. Почему ты не продал дальше? Никто и не вспомнит, что пару месяцев это место принадлежало тебе. Почему не продашь теперь, когда нужны живые деньги!

Лариса Сергеевна не часто видела такое выражение на лице сына. Она вообще не помнила Мишку беспомощным. Когда он растерянно достал зажигалку и закурил, женщина лишь всплеснула руками.

— Прости, мам…  — Михаил сходил на кухню и вернулся без сигареты. — Уже рассвело, я поеду на работу.

— Ты мне не ответил!

— По поводу Олимпийских горок? Я не знаю, как тебе ответить, чтобы ты поняла, мам. Там нельзя жить. Я купил это место именно тогда, когда узнал, что там нельзя жить и именно для того, чтобы туда не посмели заселить людей. Если мне придется продать дом, я поживу в кампусе, как и другие сотрудники офиса. Или в комнате за кабинетом, не важно. Когда-нибудь это закончится. Так или иначе. Почему отключена сигнализация?

— Что? — не поняла хозяйка.

— Индикатор не горит, — кивнул Михаил на оконную раму и полез за иночами.

— Шарик! — крикнула Лариса Сергеевна. — Катя, где Шарик?

— Гриш, в доме мамы отключена сигнализация. Что делать? Понял.

— Мам, пошли, — Михаил подхватил мать под руку и поволок к выходу.

— Куда? — взвилась женщина. — Катя, подойди! Шарик!

Машины президента LPI выехали с территории особняка его матери в восемь пятьдесят и через пятнадцать минут уже въезжали на территорию центрального офиса LPI.

— Я не уеду из страны только из-за внезапно и наверняка случайно отключившейся сигнализации, — предупредила женщина сына перед тем, как ее дверка открылась, и сотрудник СБ вежливо протянул руку помощи.

Михаил попросил картинку с сетчатки главы группы быстрого реагирования и теперь одним глазом наблюдал за работой группы. Когда они с матерью поднялись на двадцать восьмой, сотрудники СБ уже находились в доме.

— Юлия Владимировна, вы на месте? Сильно заняты? Да, понимаю, риторический вопрос. В комнате отдыха на двадцать восьмом Лариса Сергеевна, вы не…  побудете с ней пол часика? Спасибо. Это дверь в мониторную, — подсказал Михаил главе группы минуту спустя, забыв, что ему транслируют лишь картинку.

— Григорий, как зовут главу группы? Вика, подключи меня в чат группы Андрея. Андрей, это Королев. Вернитесь в мониторную. Справа за столом.

— Собака.

— Это робот, активация на левой брови с внешней стороны. Левая, Андрей. Эта та, что у вас под правой рукой. Не надо ее бить, если не включилась, значит, отключили другим способом. Ищите дальше.

Михаил и сам услышал рычание, когда глава группы замер. Медленно повернувшись в мониторную, тот успел увидеть добермана с жемчужно белыми оскаленными зубами, и потом дверь захлопнулась.

— А если бы я его активировал?

На этот риторический вопрос никто не ответил, так как включение робота намекнуло о включении всей системы сигнализации.

— Второй этаж, женщина, — послышался незнакомый голос. — Мертва.

— Должно быть Катя, помощница, — предположил Михаил.

— В доме еще кто-то был?

— Нет, больше никого.

— Отключаюсь.

Михаил снял иночи и потер глаза. Увидев в трекинге расстояния контактов Анну, обратился к секретарю:

— Лена, пусть Григорий пошлет ребят проверить мою машину и позови сюда Аню Гороян.

— Хорошо!

— Пусть сначала проверят машину Гороян, прямо сейчас.

— Хорошо.

Когда Анна поднялась на двадцать восьмой, Михаил был уже в пальто и курил у окна, глядя на двух сотрудников СБ, копошащихся рядом с одной из немногочисленных машин на стоянке. Он не понимал в чем водители, оставляющие машины на улице, находят удовольствие в такую погоду проходить десятки метров до дверей офиса.

— Доброе утро, Михаил Юрьевич.

— Привет, Ань, — обернулся Михаил. — А почему ты ставишь машину на улице?

— Чтобы не ждать на выезде в конце рабочего дня.

— Ясно. А зачем подключенцам машины? Ты же не часто выходишь из дома.

— Вы меня поболтать позвали?

— Я жду, пока наши машины проверят на отсутствие жучков, и мы отъедем.

— Вот как. Ну, это подарок.

— Не дешевый подарок. Чей же?

— Галаксис.

— Что?! — Михаил обернулся и закашлялся.

— Мы были на стадии подписания, когда в Америке вышло постановление о запрете на использование проводников. Венесуэлу это не касалось, конечно…

Михаил во все глаза смотрел на Анну, уже догадываясь, за какие заслуги она получила такой подарок.

— Ты понимала, что в тот момент «Живой проект» был готов идти на что угодно, лишь бы сохранить клиентов и получать новые контракты…

— Да. И воспользовавшись вашим положением, они выторговали такие условия, что мой подарок за маленький намек — семечки.

Михаил скривился и отвернулся. Он понимал, что подавляющая часть его сотрудников, обладай они смекалкой Анны, поступила бы так же. А так же то, что никому из них и в голову не пришло бы в качестве характеристики подобного поступка использовать слово «подлость».

Когда Михаил отошел к бюро, Анна смотрела ему в спину.

— И это нормально для тебя? — спросил президент, не оборачиваясь.

— Видеть выгоды и использовать их? Вполне! Как и для вас.

Анна прекрасно поняла, почему мужчина кинул на нее резкий взгляд и снова отвернулся.

— Я не боюсь вас, Михаил Юрьевич. И мне не стыдно.

— Почему тебе должно быть стыдно, Ань? С чего тебе меня бояться? Ты же только что признала, что сделанное — вполне для тебя приемлемо.

— Мне кажется, вы осуждаете меня.

— И ты не понимаешь почему?

Взгляд Анны ускользнул, но Михаил не был уверен, что девушка не отвела его просто ради какого-то сервиса на сетчатке.

— Потому что это ваша компания…  и ваши деньги.

— Не только мои, Ань. Советуя Галаксис подоить «Живой проект» ты об этом не думала?