я не решился — предыдущие эксперименты с огненной стихией отучили меня бездумно соваться в неё. Но я пригляделся внимательнее к самой структуре тонкого тела, пытаясь отыскать в ней какие-то специфические отличия.

И они нашлись почти сразу. Сложнее было изучать их незаметно, поглядывая на рыжего искоса и не задерживая взгляд. Ещё и Вяземская, прижимаясь ко мне боком, что-то болтала, и я слушал её вполуха, поддакивая невпопад.

Грудной узел. Совсем не такой, как у меня, а больше похожий на песочные часы. Основной запас — в одной стороне колбы, причем, судя по цвету, эдра здесь нейтральна. Вторая почти пуста, но ярко светится оранжевым.

Так-так-так… Видимо, это способ дозированно перекачивать эдру в Аспект Огня, чтобы она не пёрла по меридианам, соединяющим остальные узлы, и не сжигала самого носителя изнутри. Можно попробовать повторить что-то подобное и самому — благо, аура у меня очень пластична…

— Что с тобой? Ты меня не слушаешь?

Очнувшись от своих раздумий, я повернулся к Вяземской.

— Всё в порядке. Просто… задумался. Меня предупредили, что твой отец хочет сегодня со мной переговорить. Часов после десяти. Вот, не знаю даже, как себя с ним вести.

— Главное, не лебези, — подумав, ответила она. — Он терпеть не может, когда ему пытаются льстить. Чего улыбаешься?

— Да так. Кое-кто мне советовал, наоборот, вести себя скромнее и не дерзить ему. Якобы он не любит, когда ему перечат.

— А, ну и это тоже верно, — вздохнула она. — Если честно… Я даже сама не знаю. Меня-то он любит и прощает мне очень многое. А вот с остальными… Тяжело с ним.

— Могу представить.

— Ну так что, пойдём дальше? Что бы ты хотел посмотреть?

— Не знаю. Ты же здесь хозяйка. Ну, например… библиотеку?

— Библиотеку? Вот уж удивлена. Ты совсем не похож на книжного червя.

Я пожал плечами.

— Не похож. Но, на самом деле, просто хочется побыть в более тихом спокойном месте. Устал уже немного от всей этой суеты.

Она восприняла это предложение с неожиданным энтузиазмом, даже румянец на щеках заиграл ярче.

— Что ж, давай! — шепнула она заговорщически. — Пойдем, это туда. Только быстрее, и не оглядывайся. Надо прошмыгнуть в ту дверь, пока Прокопович занят гостями.

Она взяла меня под руку и потащила за собой.

— А Прокопович это кто?

— Один из секретарей отца, он сегодня заправляет приёмом. Да вон он, старикан такой с усищами. Жуткий зануда.

Мы добрались до закрытой деревянной двери, и Елизавета, повернув ручку, быстро шмыгнула дальше. Я последовал за ней.

Узкий пустой коридор с резными деревянными панелями на стенах, залитый мягким зеленоватым светом от светильников с тканевыми абажурами.

— В это крыло гостей редко пускают, — шепотом пояснила девушка. — Тут библиотека, архивы, небольшой рабочий кабинет. Отец тут обычно уединяется, когда нужно подумать. А кабинет для приёмов у него на первом этаже, ближе к выходу.

Мы прошли почти до самого конца коридора, повернули направо и, наконец, оказались в библиотеке. Она напомнила мне ту, институтскую, в которой мы познакомились со Скворцовой. Тоже обширная, так что до верхних полок даже выстроены специальные лесенки. Только сами стеллажи и в целом мебель здесь куда более дорогая — массивная, лакированная, полки закрыты стеклом.

— Всё, как ты хотел, — лукаво улыбнулась Вяземская. — Тихое, спокойное местечко… Это ты хорошо придумал. Тут нам никто не помешает.

Не успел я опомниться, как она развернулась ко мне и, обвив руками за шею, впилась мне в губы жадным влажным поцелуем.

Глава 12

Самым благоразумным и безопасным в этой ситуации было бы мягко прервать поцелуй. Ну, или хотя бы не дать ему перерасти в дальнейшие активные действия. Правда, тогда я столкнулся бы с другой, не менее опасной проблемой — что делать с отвергнутой девушкой. Которая, к тому же, ещё и нефилим с боевым Аспектом, унаследованным от отца.

Впрочем, о чём это я? Я даже и не пытался. Давно уже понятно, что благоразумие и безопасность — это вообще не про меня. А совладать с мгновенно охватившей нас страстью было так же реально, как остановить голым задом мчащийся на всех парах поезд.

В общем, едва наши губы соприкоснулись, я просто ухнул в этот омут бомбочкой, аж дыхание перехватило.

Мы закружились, натыкаясь на мебель, настолько поглощённые друг другом, что не замечали ничего вокруг. Наконец, я нашёл-таки точку опоры, прижав Вяземскую спиной к торцу одного из шкафов. Она обхватила меня за шею так крепко, будто пыталась задушить, а потом и ногу на меня закинула. Не отрываясь от её губ, я нащупал край её подола, нетерпеливо задрал ткань, ладонь заскользила вверх по упругому бедру…

Пышное платье Вяземской казалось досадной преградой, мешающей добраться до горячего, изнывающего от желания тела. Сама княжна так и норовила выпрыгнуть из него. Грудь уже оголила сама, и сама, ухватив меня за волосы, потянула вниз. Зарывшись лицом в её округлости, я вжался в них так плотно, что на какое-то время перестал дышать. Она же, наоборот, зашлась в протяжном, едва сдерживаемом стоне.

Кстати, хорошо, что побрился. Помню, Истомина в поезде отбрыкивалась от таких маневров, жалуясь, что борода колючая.

Внезапность ситуации, а также то, что у нас не было возможности запереть за собой двери, лишь добавляли адреналина. Да и в целом многократно усиливали все эмоции. Я-то ещё более-менее контролировал себя, а вот княжна, кажется, потеряла голову окончательно.

— Сюда! — выдохнула Елизавета, потянув меня куда-то в сторону, за шкафы. Там, в небольшом слепом закутке этого книжного лабиринта, обнаружилось что-то вроде кабинета с большим письменным столом и несколькими массивными резными креслами с цветными расшитыми подушками в турецком стиле. Стенами здесь служили сами книжные стеллажи — высоченные, выше человеческого роста.

Стол, забранный зеленым сукном, похожим на бильярдное, был почти чист, если не считать небольшой стопки книг с краю. Но и ту Вяземская смела в сторону, сама устраиваясь на столешнице. Тут сражение с пышным подолом и прочими деталями её наряда продолжилось, но на этот раз куда более успешно. Ещё немного, и в руке у меня оказалась последняя преграда — шёлковая, кружевная, цвета слоновой кости, с кучей трогательных рюшечек и бантиков.

Я сунул трофей в карман брюк, и как раз в этот момент раздались звуки, которые мы сейчас хотели бы услышать меньше всего.

Скрип распахиваемой двери, следом