В ответ я лишь усмехнулся с загадочным видом. Сейчас был не тот случай, когда нужно переубеждать собеседницу. Да и к тому же я был слишком сосредоточен на том, чтобы не наступить ей на ноги. К счастью, темп музыки был не очень быстрый, да и сама Вяземская, несколько раз покружив нас по залу, замедлилась. Наш, с позволения сказать, танец в итоге быстро свёлся к неспешному топтанию на месте. Меня, впрочем, это вполне устраивало.

Удалось, наконец, как следует разглядеть Елизавету. Тогда, в парке, когда я вытащил её из злополучного кокона, у меня и возможности такой не было. Она была вся перепачкана в грязи, я же вырубился почти сразу от полученных ран.

Ну, что сказать… Красивая, зараза. И, что опаснее всего в таких женщинах — прекрасно знает об этом. А в сочетании с высоким положением и с одарённостью эта красота и вовсе должна превратить её в самовлюблённую стерву, привыкшую, что мужики штабелями падают к её ногам. К слову, украдкой осматриваясь вокруг во время танца, я то и дело ловил на себе взгляды, исполненные такой ревности и возмущения, что становилось смешно.

Со мной, впрочем, Елизавета вела себя вовсе не высокомерно, а скорее кокетливо. Даже чересчур. Обходилось, конечно, без банального хихиканья, закусывания губ и стреляния глазками, но я почти физически ощущал исходящую от неё сексуальную энергию. В самом её взгляде, в голосе, в том, как она смело прижималась ко мне в танце, как сжимала мою ладонь своими тонкими хрупкими пальчиками… От всех этих недвусмысленных сигналов и от аромата её духов у меня уже и самого голова кругом шла.

— Ты такой загадочный… — по-своему поняв моё поведение, промурлыкала Елизавета, едва не касаясь губами моего уха, и вызвав тем самым массовую миграцию мурашек от шеи вниз по спине. — Расскажи о себе подробнее. Ты нефилим, но почему-то носишь сиротскую фамилию. Скрываешь своё истинное происхождение, или…?

— Увы, пока приходится скрывать, — выдал я более романтичную, и в то же время более правдивую версию. — У моего рода влиятельные враги. Но это печальная история. Давай лучше о тебе. Как ты вообще, оправилась после той истории?

— Надеюсь, что да. Сегодня я впервые выбралась на люди. А до этого все дни торчала в своей комнате под присмотром целителя и гувернанток. Но возвращаться в университет пока совсем не тянет. Боюсь, мне всё там будет напоминать о том кошмаре.

— Понимаю.

— Хотя… Была причина, по которой я всё-таки хотела вернуться. Было интересно увидеть тебя. Я ведь даже не поблагодарила тебя. Да и вообще очень смутно помню тот момент, когда ты меня вытащил. Даже лицо твоё не разглядела толком, узнавала уже позже, по портретам в газетах. Помню только, что у тебя очень сильные руки…

Говорила она по-прежнему мне на ухо, хотя в этом не было особой необходимости — музыка была не столь уж громкой. Пальцы её на моем плече неосознанно сжимались и разжимались, поглаживая жесткую ткань кителя. Да она не просто кокетничает, она прямо-таки изнывает от желания! Не будь тут столько народа, уже бы запрыгнула на меня с ногами.

Тьфу! Болван. Я же до сих пор с Аспектом, перехваченным у Истоминой. Активные щупальца-то я прибрал, но они неосознанно поползли сами, уже вовсю опутывая фигуру Вяземской. Да и без них эффект был бы неслабый, учитывая базовую мощь моей ауры.

Я втянул свои шаловливые тентакли. Хотел сначала вообще сбросить Аспект, но решил действовать более плавно. Для начала постарался просто ослабить до минимума влияние Дара. Вяземская не должна понять, что то, что с ней происходит — это магические манипуляции. Иначе за такие игры её папаша меня раздавит в буквально смысле.

Вальс закончился, и Елизавета с явным сожалением покинула мои объятья, протянув руку для поцелуя. От прикосновения губ заметно вздрогнула, затаив дыхание.

Да что ж такое-то… Я всё-таки сбросил Аспект Обольщения, как я мысленно назвал дар Истоминой. Но в поведении Вяземской ничего особо не изменилось. Видимо, эффект уже накопился приличный. А может, и изначально она ко мне испытывала неподдельный интерес, и аура обольщения лишь сыграла роль допинга.

А уж темперамент у Елизаветы и без всякой магии бурный — это видно невооруженным взглядом. В университете в связи с этим про неё много сплетен ходит. В том числе про то, что её погибший телохранитель был её любовником. И сейчас, познакомившись с дочкой губернатора чуть ближе, я уже был склонен поверить слухам.

Впрочем, я тоже хорош. Сам же раздраконил девчонку. Надо теперь как-то загнать этого джинна обратно в бутылку.

— Хочешь шампанского? — предложила она и, не дожидаясь согласия, взяла меня под руку и потащила за собой.

Официант — видно, её личный, потому что появился по первому же её знаку — вынырнул будто из-под земли, предлагая нам по бокалу игристого. Свой Вяземская осушила почти залпом.

— Вернёмся к твоим подругам?

— Да ну их! — беспечно махнула она рукой. — Давай лучше прогуляемся вдвоём?

— Снаружи? — спросил я, невольно оглядываясь на часы. До десяти ещё было время. Впрочем, время встречи с губернатором я знал через третьи руки, и вряд ли в моём отношении Вяземский будет особо пунктуален…

— Нет, конечно, на улице холодно, — рассмеялась Елизавета. — Но я могу показать тебе резиденцию. Здесь красиво, и много очень интересных мест.

— Да я… с удовольствием.

— Может, поднимемся наверх?

— Было бы интересно. Меня, правда, местные церберы туда не пустили.

— Ну, теперь-то ты со мной, — подмигнула она, убирая упавшую прядку волос с лица.

Мы поднялись на балкон, опоясывающий зал на уровне второго этажа, и задержались у перил. Тут атмосфера резко отличалась от общего зала. Народу было гораздо меньше, все сидели за небольшими столиками, рассчитанными на троих-четверых человек. Ни танцев, ни музыки — только, судя по всему, деловые разговоры.

Молодёжи здесь практически не было — в основном люди крепко за сорок, и высоких чинов. За столиком неподалёку от нас я увидел Кудеярова. Он показывал какие-то документы в раскрытой кожаной папке пожилому нефилиму с орлиным профилем и белоснежными седыми прядками в рыжих волосах. Он меня тоже увидел и смерил коротким, внешне безразличным взглядом.

Но меня больше заинтересовал его сосед. Аура рыжего была под цвет его волосам — оранжевой, яркой и беспокойной, будто языки пламени. В нём интуитивно угадывался Аспект Огня. Перехватывать его