Работники, конечно, старались наняться на год. Но это относилось только к тем, кто жил исключительно наемным трудом. Были и другие наймиты, которые стремились не связывать себя постоянной работой. Например, в «Саге о Херде и островитянах» в работники нанимался «человек по имени Торольв, по прозванию Скворец, сноровистый и отнюдь не бедняк, беспечный и веселый, неумный и напористый»[1334] (какова характеристика! — А.С.). А «независимый», удалой Хельги не желал связывать себя контрактом. Вероятно, больше всего ценились именно постоянные работники, которые противопоставляются в сагах тем, кто нанялся на время. Когда Торстейн из «Саги о людях из Лососьей Долины» после Пасхи поехал на выгон, его сопровождали «живший у него работник» и «еще два [наемных работника]». Возможно, первый был его рабом или вольноотпущенником, скорее всего, категории работников различались и по отношению к ним хозяев, и по своему положению в доме.

В сагах встречаются персонажи, для которых труд по найму вообще был только вспомогательной работой. Например, для тех, кого хозяева нанимали на зиму стеречь (до весны) корабль[1335]. Или для некоего коробейника Торарина: «Летом он нанимался за плату, а зимой не работал и ходил со своим товаром»[1336]. Или: у одного хёвдинга было «много сенокосцев». Они косили вдали от дома, приезжали на покос верхом, т. е. имели своих лошадей. Не исключено, что эти сенокосцы были сезонными работниками («Сага об исландцах», гл. 69).

Правовое положение наймита коренным образом отличалось от статуса раба и даже вольноотпущенника. В принципе он был таким же свободным человеком, как его хозяин, например, именно таким был убитый Эйнар. Но нередко младший сын бонда, даже состоятельного, поступал на службу к другому бонду или господину в качестве охранника-хусмана или батрака, на рабочий сезон или на год, чтобы подработать и набраться опыта.

В областных законах предусматривается наказание за переманивание работника. Но неприятности такого рода случались и раньше, из-за них разгоралась вражда между хозяевами, приводившая и к убийствам. Так, у одного хозяина был дренг, который плохо работал и дерзил хозяину. Тот побил работника. Тогда дренг убежал к другому хозяину — Атли, где хорошо работал. Прежний хозяин затребовал дренга назад, но Атли ответил, что против воли наймита он его не выдаст. Тогда «законный» хозяин убил Атли («Сага о Греттире», гл. XLV).

Входя в домохозяйство владельца гарда, работник хотя и обладал полноправием, но временно терял его часть, поскольку поступал под покровительство нанимателя. Интересно, что и рабы, и свободные работники не были безразличны к статусу своего хозяина: его богатство и знатность возвышали его слуг в собственных глазах и, как им не без оснований казалось, в глазах других людей. Показателен в этом смысле эпизод, произошедший с конюхом Тордом, о котором рассказывается в «Саге о Торстейне Битом». «Торд был очень задирист и всем давал почувствовать, что он работник у большого человека», поэтому он позволил себе избить некоего хозяина-бонда, т. е. человека, имеющего явно более высокий социальный статус, рассчитывая на свою безнаказанность (гл. 1).

Нередко работниками оказывались плохие люди. В «Саге о Названых Братьях» упоминается работник, который был наемным убийцей, сага его называет «ретивым лиходеем», а его работу (в висе) — «работой пса». В «Саге о Гуннаре убийце Тидранди» (гл. I и II) выведен работник по имени Асбьёрн Кувалда — большой, сильный, черноволосый и «смотрел исподлобья». Проработав почти три года, он захотел стать арендатором, и хозяева дали ему землю для жилья неподалеку от себя. Но он жил на деньги хозяев, не отрабатывая их и не платя аренду. В результате его выгнали, и он нанялся к другому хозяину. Там же упоминается наемная работница — «подстрекательница», «поганая баба»[1337].

В сагах упоминаются и весьма опасные наемные работники. Так, семейный и имевший детей Гуннар Горсть, бывший «сильным мужем», и одинокий, бездомный Йон сын Барни работали «на других», а также «убивали»; поэтому было крайне рискованно задерживать им зарплату. В «Саге о Греттире» (гл. XXX) работники выступают против хозяев, сражаются с ними и в результате погибают. Не годились для наемного труда и, скорее всего, не стремились к нему те «бродяги и разбойники» из «Саги о Греттире» (гл. XL), которые нападали на дома, «уводили женщин и грабили добро» тех хозяев, которые «не могли дать отпор». Простым бондам было трудно, если не невозможно, на своих одиноких хуторах дать отпор и грабителям из «бродячих войск» (как их называют в сагах) во время междоусобиц.

Очевидно, что в большинстве случаев самыми лучшими кадрами для работы по найму являлись оставшиеся при доме отпущенники и некоторые, нечасто встречающиеся квалифицированные люди. Если они имели семью, то их дети, как и дети рабов, вырастали в доме хозяина, вместе с хозяйскими и соседскими детьми, вместе играли, дружили. Так, Това, прозванная за пригожесть Ночное Солнце, была дочерью работника «со двора Торви» и подругой Хельги, сына Дроплауг[1338]. Дружба хозяйских детей с живущими в доме работниками и/или их детьми, которые зачастую оставались работать в этом же доме, описывается во многих сагах, но, скорее всего, в этом случае имеются в виду рабы или вольноотпущенники — постоянные домочадцы.

Бродяги, люди вороватые и легкомысленные, сплетники-подстрекатели, любители драк, убийцы и вообще деклассированные элементы хорошими работниками, как видно из саг, не считались, их предпочитали не нанимать на работу в хозяйстве. Вряд ли состоятельные люди охотно принимали на работу и представителей тех шумных, готовых на все «бобылей и бедняков», о которых говорится в «Саге о Храфнкеле годи Фрейра».

О работницах-батрачках прямых сведений в сагах практически нет, чаще всего они описаны под общим названием «служанка», подобно тому как нередко наемных батраков, рабов и отпущенников скрывал термин «работники».

Датский, как и шведский ландбу («живущий [на чужой] земле»), или, что то же самое, норвежский и исландский лейлендинг, были держателями земли или, по обычному определению скандинавской литературы, ее арендаторами. Эта важная, но первоначально малочисленная категория крестьянского населения Скандинавии сложилась в течение XI–XIII столетий, так что областные законы, включая ранние, а затем и общее законодательство северных стран уделяют ландбу особое внимание.

«Брюти или ландбу» — так называет сага держателей земли в богатом имении[1339]. Брюти, как мы знаем, даже если и был лично зависимым, но все же привилегированным человеком, обычно надсмотрщиком или управляющим. Судя по текстам саг, брюти также мог иметь свой двор.