С рабами было, конечно, не просто. «Сага об Эгиле» (гл. LXXVII) повествует о том, как рабы, убежав от своего хозяина — бонда Торди, разграбили и растащили его добро и сожгли дом вместе со всеми домашними. Когда его сын вернулся домой и увидел, что случилось, он догнал и убил рабов[1302]. Скорее всего, это происшествие не было единственным в ту пору.

Известно и о восстаниях рабов. Об одном из них повествует «Сага об Инглингах» (гл. XXVI). Раб Гунни был хранителем сокровищ конунга Ауна Старого. После его смерти Гунни потерял свое привилегированное положение, так как наследник и преемник Ауна конунг Эгиль заставил его работать вместе с другими рабами. «Гунни зарыл в землю много сокровищ», видимо, в свое время он обворовывал своего господина. Теперь он убежал, увел с собой многих рабов, роздал им сокровища и стал их вождем. «К нему стеклось много отребья». Они прятались в лесах, совершали набеги, грабили и убивали мирных жителей. Однажды они даже напали на (видимо, малого) конунга, остановившегося где-то на ночлег, и «перебили у него много людей». Оставшиеся в живых люди и сам конунг бежали. Гунни с отрядом напали (на его усадьбу? — А.С.), все разорили и разграбили «без [какого-либо] сопротивления». Гунни постоянно раздавал добычу своим людям. Его любили и к нему шли все новые сторонники. Со своим отрядом он восемь раз побеждал конунга Эгиля в открытом бою, хотя у того было много людей, так что конунг Эгиль был вынужден покинуть страну и уехать в Данию. Тамошнему конунгу Фроди Смелому Эгиль обещал за помощь «дань со шведов» (видимо, с Гёталанда. — А.С.). В состоявшейся после этого битве Гунни пал, а Эгиль вернулся в свои владения. Датчане ушли, но затем каждые полгода Фроди получал богатые подарки за помощь; конунги остались друзьями, хотя обещанную регулярную дань ему Эгиль не платил. Отряд Гунни, видимо, распался.

Вряд ли эта история была уникальной, так как из саг известно, что рабы нередко убегали, поэтому можно предположить, что они и разбойничали, сбиваясь в ватаги.

Итак, в имениях знати и в рядовых подворьях Скандинавии в эпоху викингов широко применялся рабский труд. Иногда рабы становились доверенными людьми своих хозяев и управляли их имуществом. Нередко они выполняли те же работы, что и свободные, но часто на их долю приходился более грязный и менее уважаемый в обществе труд. Судя по сагам, труд рабов был в большинстве случаев не менее квалифицированным, чем труд свободных, отчасти потому, что было немало рабов по рождению, которые с детства участвовали в жизни хозяев, отчасти потому, что пленники в большинстве случаев были в прошлом такими же хозяевами. И хотя в гардах было много рабов-слуг, рабы также регулярно трудились вместе с господами и в сельском хозяйстве, и на промыслах.

Когда источником постоянных материальных благ постепенно начала становиться недвижимость, в реализации доходов от нее было удобнее использовать все же более свободных, пусть и неполноправных людей разного статуса. Прежде всего речь идет о вольноотпущенниках.

Вольноотпущенник в источниках именуется лёсингом или лёскером — «лишенным [имущества и оседлости]», что, в общем-то, было почти синонимом раба. Интересно, что впоследствии, после отмены рабства в Скандинавии, а возможно, еще и в эпоху саг, так называли нищих и бродяг, которые подлежали принуждению к труду «по первому же предложению»[1303].

Из саг видно, что отпуск рабов на волю в то время, особенно к концу периода, был явлением распространенным. Часто рабов наделяли землей и одновременно или вскоре отпускали на волю. В «Саге о Хёрде и островитянах» Орм «за преданность отпускает своего раба Болли на волю» и при этом «отводит ему землю для хутора и дает все, что нужно для хозяйства… [Болли] стал там жить и был богатым человеком» (гл. XXVII). Вольноотпущенник, таким образом, мог получить личную свободу и даже хозяйственную самостоятельность, но статус его продолжал оставаться низким. То, что один из персонажей носит прозвище Вольноотпущенников сын[1304], свидетельствует о том, что люди не считали не только самого вольноотпущенника, но даже его сына равным свободнорожденным людям. Не случайно в «Саге об Эйрике Рыжем» (гл. III) предложение знатному бонду выдать дочь замуж за очень богатого человека, но сына раба, вызывает у отца сильнейший гнев.

Освобождение рабов по тем или иным причинам, обычно за особые заслуги перед хозяином, происходило всегда. В «Саге о людях из Лососьей Долины» раб в награду за некие услуги получает и свободу, и деньги (гл. XV, XVI)[1305]. Другой раб, получивший свободу за свои заслуги, сам стал викингом и не давал спуску никому[1306]. Еще в одном случае у рабыни-служанки был роман с разбойником; она выдала его, за что получила свободу[1307], и т. д.

Известно, что рабство в Исландии было отменено на ландстинге еще в 1000 г., но в какой-то форме оно все равно сохранялось, во всяком случае до 30-х гг. XII в. В основных странах региона рабство, особенно долговое, фактически, а в некоторых частях Швеции и формально существовало еще в первой четверти XIV в. Однако уже по сагам видно, что рабов часто отпускают на волю, что хозяева охотно селят отпущенников на своей земле[1308], что отпущенники и сами покупают землю[1309].

Отпущенник бонда занимал особое место в системе его личных и хозяйственных связей. Получив свободу из рук хозяина, вольноотпущенник сплошь и рядом остается в его доме в качестве работника. Эрлингу, как мы помним, отпущенники регулярно поставляли промысловую добычу, которая использовалась не только для домашних нужд, но имела и значительный рыночный спрос. Работник-чужеземец известного Торстейна, его отпущенник, пас овец хозяина, отгоняя их по веснам в горы и пригоняя домой осенью, а также выполнял другие работы. Всех сыновей Ньяля воспитал сын отпущенника его матери, большой и сильный Торд, его-то и звали Вольноотпущенников сын. Он помогал родственнице Ньяля, которая вела хозяйство в доме; она ждала от Торда ребенка, и они получили разрешение хозяина на брак. Женитьба на свободной, да еще родственнице состоятельного хозяина, сразу возвысила Торда.

Живущие при хозяине вольноотпущенники, подобно домашним рабам и слугам, рассматривались как члены домовой общины, поэтому оскорбление или ущерб, нанесенный им, воспринимался как оскорбление всей семьи. В «Саге о людях из Лососьей Долины» Хрут отпустил на волю одного раба, который со временем обзавелся и неким имуществом. Уже упоминавшийся Торстейн сын Хаскульда захватил это имущество, что Хрут и его взрослые сыновья, естественно, восприняли как личную обиду, за которую следовало мстить[1310].