5 февраля 1970 г. в бар Andy’s Pub для рядового состава, где в этот момент выступало австралийское девичье трио Chiffons, кто-то бросил две гранаты. Одна из них взорвалась, убив капрала и ранив 62 рядовых. Как установило следствие, утром в тот день на баскетбольной площадке собралось больше двух десятков чернокожих морпехов, чтобы поделиться своими обидами на белых. Их ланс-капрал пообещал: «Сегодня вечером мы устроим этим [белым] тварям». Чернокожие морпехи в лагере были предупреждены не приходить на шоу Chiffons. На судебном процессе прокурор сказал: «Эта была умышленная, тщательно подготовленная попытка убить большое количество людей… только по причине расовых проблем»[1047]. Однако двое главных подозреваемых были оправданы, в результате чего судебный процесс был попросту отменен. Таким образом, за теракт в Andy’s Pub не был осужден ни один человек.

Во всех войнах убийство непопулярных офицеров своими же солдатами было если не частым, то обычным делом — как правило, это происходило во время боя, когда трудно было понять, кто и откуда стреляет. Но во Вьетнаме получил распространение другой способ расправы — так называемый фраггинг, или убийство с помощью осколочных гранат. Официальная история военно-юридической службы Корпуса морской пехоты отмечает, что такие акты «приобрели беспрецедентную распространенность и осуществлялись с шокирующим хладнокровием»[1048]. За период между 1969 и 1971 г. в Корпусе морской пехоты было зарегистрировано более сотни таких инцидентов, тогда как в армии — более 600, в результате которых 82 человека погибли и 651 получил ранения[1049]. Психиатр, изучивший 28 случаев фраггинга, установил, что большинство из них — дело рук вспомогательного персонала и в 87,2 % случаев преступники находились в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Мало кто из них впоследствии проявил искреннее раскаяние.

Хроническая нехватка компетентных младших командиров усугублялась увольнением кадровых офицеров, которые в отчаянии решали оставить военную службу: в 1970 г. 148 из 596 выпускников Вест-Пойнта 1965 г. подали в отставку. Военврач майор Барри, служивший в 95-м эвакуационном госпитале в Дананге, был подавлен тем, как часто им приходилось оказывать помощь жертвам фраггинга. Сам он попал во Вьетнам по призыву, а не добровольно, и не верил в оправданность этой войны: «Мы поддерживали не тех людей»[1050]. Наркотики были «серьезной проблемой… здесь был очень чистый героин, почти 80 %, тогда как в Штатах продавался в основном 5 %». Однажды шестеро чернокожих санитаров принесли в госпиталь своего мертвого товарища. По словам Барри, «они устроили героиновую вечеринку. Все были настолько упоротыми, что никто не заметил, что он перестал дышать».

На Рождество командующий 101-й воздушно-десантной дивизией поздравил одного из своих чернокожих десантников с праздником и протянул ему руку, но тот отказался ее пожать. Во взводе, который унаследовал Лэнден Торн, «царил полный бардак. Они были неплохими парнями, но раскололись на три группы — черные, южане и городские. Это было опасное время, когда вам легко могли подкинуть гранату, но мне с помощью сержанта взвода удалось взять их в узду и „перемешать“. Многие взводы и роты походили на сплоченные уличные банды с такими же порядками. Новичкам там приходилось нелегко, особенно лейтенантам»[1051]. Хотя чернокожие составляли 13 % от общей численности Корпуса морской пехоты, они проходили ответчиками в половине всех военных судов, состоявшихся во Вьетнаме. Такая диспропорция не была следствием расовой виктимизации со стороны белых, как иногда утверждается, но отражала всю глубину отчужденности самих чернокожих[1052]. Уровень дезертирства достиг максимума в современной истории, будучи вдвое выше, чем в Корейской войне, и почти в четыре раза выше, чем во Второй мировой войне. В 1969 г. во Вьетнаме скрывались 2500 дезертиров, большинство из которых занимались преступной деятельностью. Армейский историк писал о невиданном ранее повышении роли военно-юридической службы: «Военные прокуроры… боролись с… наркоманией, расовой враждой и мятежным поведением среди рядового состава»[1053].

В феврале 1969 г. комендор-сержант Джозеф Лопес вернулся во Вьетнам в третий раз и был шокирован низким уровнем дисциплины: «Ты говоришь бойцу привести себя в порядок, а тот смотрит на тебя так, будто хочет убить… Никогда прежде не видел, чтобы народ так смотрел на своего командира, как это делает сегодняшняя молодежь»[1054]. С апреля по сентябрь того же года Наблюдательный комитет по мониторингу расовой напряженности фиксировал в Корпусе морской пехоты в среднем один «крупный мятеж» в месяц, а также множество более мелких инцидентов[1055].

Сержант Гарольд Хант, чернокожий уроженец Детройта, в 1966 г. получил тяжелое ранение под Кути, но отказался от демобилизации и в мае 1969 г. вернулся во Вьетнам. Старые раны давали о себе знать, но он упорно тренировался и был в отличной физической форме. Гарольд был потрясен обнаруженными переменами: «Солдат стал другим. Мой взвод наполовину состоял из срочников. Дисциплина была отвратительной, черные и белые враждовали между собой, наркотики были в ходу. Трудно было добиться того, чтобы люди выполняли твои приказы»[1056].

В отличие от большинства чернокожих солдат, служивших в тот период во Вьетнаме, Хант не придавал значения «чернокожему братству» и был всем сердцем предан армии. После того как он собрал своих людей и сурово предупредил их, что не потерпит в боевой обстановке никакого «дерьма», особенно наркотиков, он обнаружил на двери своего домика записку: «УБЛЮДКОВ ВРОДЕ ТЕБЯ ЖДЕТ ГРАНАТА». Однако Хант постепенно сумел убедить своих людей, что, если они хотят выжить, им лучше делать то, что он говорит. Тем не менее он признавал: «Мои мысли сильно изменились по сравнению с предыдущими сроками. Я больше не думал о том, что мы помогаем Южному Вьетнаму защитить свою свободу, — я просто хотел, чтобы я и мои люди выбрались из этой войны живыми». По словам капитана Уолта Бумера, «расовая проблема разъедала организм Армии США и морской пехоты изнутри. Вся эта вражда внутри подразделений — это был позор! Мы всегда говорили: морпех — это морпех. Но внезапно чернокожие морпехи сделались не просто недовольными — они буквально приходили в бешенство оттого, что им приходится воевать во Вьетнаме»[1057].