деле – умная и рассудительная девушка. И красивая… Радослава… Рада… Нет-нет, больше никогда он не пустит никаких девушек в свое сердце! Иначе может получиться как с убитой волхвами Лобзей. Еще не зажила, не затянулась старая рана…

Утром, едва на бледно-голубое небо выкатился оранжевый шар солнца, дружина киевского князя выступила в поход по земле радимичей. Шли налегке – оружно, оставив коней и обоз на днепровском зимнике под присмотром бдительной стражи. Вокруг шумели леса – дикие и почти непроходимые, где средь разлапистых вязов, средь берез, елей и густого орешника вились лишь звериные тропы… хорошо известные Вятше. Шли долго, несколько дней, и все леса, леса, леса – и безлюдье. Только к исходу четвертого дня вышли наконец к знакомым Радославе и Твору местам.

– Вон там, за холмом, река, – показал рукой отрок. – В той стороне – куницы, а там – капище.

– Княже, взгляни-ка, что мы нашли! – подбежал к Хельги запыхавшийся молодой воин.

Не говоря ни слова, князь последовал за гридем. Находка оказалась страшненькой – занесенные снегом и уже подпорченные зверьем обезглавленные трупы. Трое погибших… Нет, за кустами – еще один, со стрелой в спине, видно, пытался убежать, да не повезло бедняге.

– А ведь и остальные поражены стрелами, князь, – осмотрев убитых, доложил Вятша. В блестящей кольчуге и синем, подбитом бобровым мехом плаще, с мечом у пояса, он вовсе не походил теперь на простого бродягу-охотника. Воин. Да не простой, а почти воевода!

– Думаю, стреляли из засады. – Хельги помрачнел. – Скорее всего, во-он из тех кустов, больно уж они удобны.

– Это все волхвы, волхвы, – зло прошептал Твор. – Обо всем договорились, гады…

– Твор, посмотри, это ваши или куницы?

Отрок нагнулся над трупами и передернул плечами. Непривычно было видеть людей обезглавленными, даже мертвых. Мальчик осмотрел одежду – обычные охотники, одежка хоть и добротна, да проста. Ничего особенного, никаких примет, украшений – если что и было, так сняли убийцы, да и кто ходит на охоту увешанный всякими цацками?

– Не знаю, что и сказать, – честно признался Твор. – Может, куницы, а может, и наши. Интересно только, головы-то куда делись?

– И мне интересно, – задумчиво произнес Хельги. – Ты говорил, здесь поблизости какое-то капище?

– Не так уж и поблизости… Но к полудню дойти можно.

Капище располагалось на холме, за священной дубравой. Высокий частокол правильным кругом, ворота. В центре большой идол в виде деревянной статуи в три человеческих роста, видимо – Род, ведь именно этому богу в основном и приносились жертвы. Вокруг него – идолы поменьше, неглубокий ров в виде восьмилучевой звезды, во рву – остатки недавних кострищ, полуприсыпанные снегом.

– А вот и головы, – глухо вымолвил Вятша, показал рукой, да Хельги и без него уже увидел рядом с главным идолом воткнутые в землю копья, на которых торчали человеческие головы. Четыре. Как раз по числу убитых. Ветер трепал на мертвых головах окровавленные волосы, а сидевшие на частоколе вороны уже давно успели выклевать глаза.

– Ардагаст! – вдруг вскрикнула Радослава и, упав на колени перед головой со светлыми кудрями, ударилась в плач.

– Кто ее сюда пустил? – недовольно обернулся Хельги.

– Так она не спрашивала, князь. Взяла и подошла.

– Ардагаст, – рыдая, причитала девушка. – Ардагаст, любый… – Поднявшись на ноги и шатаясь, она поцеловала отрезанную голову в лоб.

– Уведите ее, – приказал князь, но тут же поднял руку: – Впрочем, нет, пусть выплачется. Твор, кто этот Ардагаст?

– Парень из куниц. Заводила.

Подбежавший к Хельги воин что-то прошептал ему на ухо. Изменившись в лице, князь быстро пошел за ним. За идолами, у дальней стены капища, небрежно присыпанный снегом, стоял большой глиняный кувшин с широким горлом, в котором обычно хранили муку. Но зачем мука идолам?

– Разбить! – подойдя ближе, негромко сказал Хельги.

Вятша вытащил меч, взмахнул – и кувшин раскололся на части. А по слежавшемуся весеннему снегу, оставляя бурые пятна сукровицы, покатились две детские головы.

– А это уже наши, – сглотнул слюну подбежавший Твор. – Рысак с Ростиславом. Эх, Ростя, Ростя… – Отрок поежился, в голубых глазах его вспыхнула злоба.

– Вот так, – обернувшись к Вятше, тихо произнес князь. – Я предчувствовал, что здесь дело нечисто.

– Но мы ведь убили друида! – Вятша поднял глаза. – Я сам несколько раз всадил в него меч.

– Значит, кто-то другой приносит жертвы Крому… или иным древним богам иров, бриттов и галлов. Не удивлюсь, если мы обнаружим на губах идолов желтую пыльцу омелы… Хотя откуда ей здесь взяться? – Хельги задумчиво посмотрел на небо, затем перевел взгляд на притихшего отрока: – Так, говоришь, кто из жрецов главный? Чернобог?

– Он, гад премерзкий!

К Хельги вновь подскочил прибежавший из охранения воин.

– Князь, нас обнаружили местные люди.

– Вы их схватили?

– Пока нет, но преследуем.

– Дайте им уйти.

– Но…

– Пусть уходят. Пусть разнесут весть о нас, если она еще не разнеслась. Мы не воюем исподтишка!

Гридь умчался.

– И все же, и все же… – осматривая обломки жертвенного кувшина, прошептал Хельги. – Чувствую, здесь не обошлось без Форгайла! Но как?! Надо захватить и допросить волхвов, в первую очередь Чернобога.

Покинув капище, Вещий князь и его дружина, насчитывавшая две сотни преданных, хорошо вооруженных воинов, направились к селению Твора и Радославы. Шли открыто, Хельги вовсе не собирался брать селение приступом, его больше устроила бы просто беседа со старейшинами и вождем. Правда, такой беседе могли помешать волхвы, и вот тогда, возможно, придется применить силу.

Они уже прошли почти полпути, как вдруг впереди, на лесной опушке, увидели две группы людей числом с два десятка, явно настроенных агрессивно по отношению друг к другу. Первые убитые уже валялись на сером снегу.

Внезапное появление многочисленной и хорошо вооруженной дружины вызвало у обоих группировок шок! Еще бы – непонятно откуда из лесу вышли воины в блестящих кольчугах и шлемах, с мечами и круглыми красными щитами, обитыми железными полосами. А во главе их шел высокий синеглазый человек с небольшой бородкой, без шлема, в кольчуге и развевающемся красном плаще – корзне. Длинные светлые волосы синеглазого стягивала золотая диадема.

– Опустите копья, – подойдя к враждующим сторонам, спокойно сказал Вятша. – Князь Олег Вещий желает говорить с вами!

– Олег Вещий? – Обе группы изумленно перешептывались, с любопытством поглядывая на князя. Да, по их представлениям, именно так и должен был выглядеть настоящий князь – в сверкающей кольчуге и расшитом золотом алом плаще, с драгоценной диадемой на голове, с развевающимся позади знаменем-прапором, ярко-синим, с изображением распластавшего крылья ворона. Не то что какой-нибудь местный Доброгаст в звериных шкурах.

– Есть ли средь вас старшие? – Дойдя