Тогда почему именно развод короля Генриха стал причиной размолвки между Сесили и ее мужем? По правде говоря, Сесили и сама этого не знала. Все началось вполне невинно, с ее случайного замечания, оброненного однажды, когда она сказала, что вряд ли король вправе прогнать свою супругу после всех этих лет, прожитых вместе.

– Ты должна понять его чувства. – Тайди чуть снисходительно посмотрел на жену. – У него ведь есть только дочь, а ему нужен сын, наследник.

– Значит, если я рожу тебе только дочерей, – тут же возмутилась Сесили, – ты выставишь меня за дверь?

– Не говори глупостей, Сесили, – возразил Тайди. – Я же не король.

Почему ее так раздражало что-то в его поведении? Может, этот самодовольный тон? С тех пор как Тайди стал известным человеком в своей гильдии, он иногда слишком уж важничал, на ее взгляд.

– Его дочь тоже может стать королевой. Бывали же и раньше правящие королевы, – напомнила Сесили мужу.

– Ты просто не понимаешь, что сейчас происходит в Англии, – отмахнулся он.

Да, теперь у нее не осталось сомнений. Муж говорил с ней так, словно она была дурочкой. Сесили с яростью уставилась на Тайди. Кем он себя возомнил? Да ведь он всегда относился к ней с некоторым пренебрежением, вдруг подумала она, вспомнить хотя бы ту дурацкую историю с шафрановым шарфом, еще до их женитьбы. Однако ей не хотелось ссориться, поэтому она промолчала.

Время шло, и события в Англии становились все более поразительными. На несчастную королеву давили со всех сторон, вынуждая ее сдаться, но испанская гордость и благочестие заставляли ее твердить, и вполне справедливо, что она останется женой Генриха до тех пор, пока сам папа не объявит их брак расторгнутым. Тем временем король, как говорили, был просто околдован одной молодой дамой по имени Анна Болейн и хотел как можно скорее жениться на ней. Но хотя его святейшество согласился рассмотреть этот вопрос, он пока не дал королю Генриху разрешения на развод, и король уже начал намекать, что в любом случае поступит по-своему. Сесили была потрясена всем этим.

– Да как король мог даже подумать о том, чтобы жениться на той шлюхе? Ведь папа еще ничего не ответил!

Именно так многие называли Болейн, несмотря на то что все знали: Анна отказывалась отдать свое тело королю, пока не наденет обручального кольца.

– Ты не учитываешь, в каком положении оказался папа, – ответил Тайди слегка напыщенным тоном.

И объяснил, что новый король Испании, племянник королевы Екатерины, вместе с огромными родовыми владениями Габсбургов в другой части Европы унаследовал также и титул императора Священной Римской империи. А уж гордость Габсбургов была невероятно велика. И император ни за что не допустил бы, чтобы его тетушку выставил за дверь какой-то выскочка Тюдор, король маленькой Англии.

– Папа не посмеет оскорбить императора, поэтому он не может дать развод Генриху, – говорил Тайди. – Все это знают, – добавил он без какой-либо необходимости.

Но для Сесили главное было совсем не в этом. Король Генрих разорвал все отношения с папством. И с тех пор как он провозгласил себя главой Английской церкви и заявил папе, что ему плевать на отлучение, она не могла испытывать к английскому монарху ничего, кроме презрения. Советник короля, сэр Томас Мор, тут же подал в отставку.

– Сэр Мор хотя бы истинный католик, – сказала Сесили.

Но как же остальные подданные Генриха? И английские католики в Дублине и Пейле?

– Это ведь ты и твои друзья, – напомнила она мужу, – всегда твердили мне, что я уж слишком ирландка. Но разве не англичане должны прежде всего защищать истинную Церковь, они ведь приехали в Ирландию с папского благословения! Однако почему-то именно я возражаю против этого бесчестья, а от вас ни словечка об этом не слышала! – И, видя, что муж не собирается отвечать, она добавила: – Говорят, эта Болейн еще и еретичка. Лютеранка.

– Это неправда! – огрызнулся Тайди.

Но Сесили прекрасно знала, что он тоже слышал эти разговоры. А когда в порт привезли слух о том, что император может даже вторгнуться в английское королевство и будет искать поддержки в Ирландии, Сесили раздраженно бросила:

– По мне, так пусть приходит!

– Бог мой, даже не смей так думать! – в ужасе воскликнул Тайди. – Это же могут счесть государственной изменой! Как ты можешь говорить такие дурные вещи?

– Дурные? – возразила Сесили. – А не дурно – заставлять несчастную королеву Екатерину отказаться от своих клятв, данных перед его святейшеством, и превратить ее в еретичку вроде шлюхи короля Генриха?

Ей казалось, что все в этой истории ясно как божий день. Она прекрасно понимала страдания бедняжки-королевы. Разве Тайди об этом думал? Она видела, как безжалостен король Англии. Неужели это ничего не значило? Наверняка нет в этом жестоком мире политических интриг. Несчастную королеву Англии преспокойно могли обмануть, так же как когда-то обманули ее саму, арестовав по ничтожному поводу. А во всем виновата ужасная тирания мужчин, которые просто не могут успокоиться, если не подчинят каждую женщину своей безрассудной воле. Сесили восхищала стойкость королевы, восхищало то, с каким упорством она боролась за истину и за свои права, и конечно же, восхищали те немногие смельчаки, как Томас Мор, которые не побоялись отстаивать свои убеждения. Что до других мужчин – хоть в Англии, хоть в Дублине, – которые считали, будто понимают все на свете, то теперь она точно знала: за их напыщенными речами скрывается обыкновенная трусость. И ей было больно думать, что ее муж ничуть не лучше остальных. Поэтому чем дальше развивались бурные события в Англии, тем больше она понимала то, в чем никогда не призналась бы на исповеди и едва ли признавалась самой себе: она стала меньше любить своего мужа.

Вскоре после последнего разговора с Тайди Сесили задумалась о новом доме.

Их дом с двумя комнатами и мастерской стоял за городской стеной, в Либертис. Супругов он вполне устраивал, хотя комнаты были довольно небольшими, а окна выходили в маленький дворик. Но дети росли, поэтому не было ничего удивительного в том, что однажды Сесили сказала мужу:

– Нам нужно больше места.

За два последних года Тайди уже привык, что Сесили все чаще раздражается и высказывает неудовольствие, но не представлял, что с этим делать, поэтому он был только рад возможности наконец-то угодить жене. Он даже начал присматривать новый дом. Однако прошел месяц, а ничего подходящего так и не нашлось. Он уже терялся в догадках, что бы такое предпринять, и вот однажды, когда они с Сесили гуляли по старой части города, обнесенной стеной, она внезапно сказала:

– Как бы мне хотелось жить в одной из таких башен.

В городской стене Дублина было много башен, и с каждым веком их только прибавлялось. Пять сторожевых башен стояло рядом с пятью главными воротами города во внешней стене, не считая множества речных ворот вдоль набережной. Но, кроме этих башен, были еще и другие. Они располагались прямо в стене, в промежутках между воротами, и в некоторых из них жили люди. В основном там селились городские чиновники, но некоторые были отданы ремесленникам.