ремесел, надо было сражаться. Чтобы куда-нибудь добраться, надо было сражаться. Может, для кого другого в другом месте жизнь не соткана из борьбы и крови. Надо надеяться, что так. Только Крыса не из их числа.

– Ладно, – уступила наконец Гвенна.

– Ладно? – недоверчиво переспросила Крыса.

– Ты – боец.

Настороженность растаяла под улыбкой.

– Как Гвенна Шарп, – кивнула Крыса.

– Нет. Ты меньше Гвенны Шарп, слабее и медлительнее. Если бы схватилась с Гвенной Шарп по-настоящему, Гвенна Шарп убила бы тебя десять раз из десяти.

Крыса оскалила зубы. Гвенна погладила ее по плечу.

– Зато ты быстрее почти всех, с кем мне приходилось драться, и ты крепкая и, если выживешь, когда-нибудь станешь еще лучше Гвенны Шарп.

К ее изумлению, девочка обхватила Гвенну руками. Эти тощие прутики держали крепко и цепко, выдавливали воздух из легких.

Гвенна запрещала себе раскрывать для нее сердце. Что ни говори, девчонка – боец, а она слишком часто видела, как бойцы умирают.

* * *

Чудовище нанесло удар в сумерках, на полпути по крутой каменистой лощине, откуда не было выхода: отступать можно было либо по неверной крутой осыпи бортов, либо обратно вниз.

Будь у нее время на размышления, Гвенна задалась бы вопросом: нарочно тварь выбрала место или такая у них дерьмовая удача, но времени гадать не нашлось. Просто повеяло мертвечиной, скрежетнули по камню когти над головой, и Гвенна едва успела поднять взгляд.

Слушая, еще в джунглях, невероятные рассказы людей Джонона, она представляла крадущуюся по их следу тварь, похожую на тигра или медведя. Конечно, хуже тех: больше, страшнее, до мурашек необычнее, но все же – знакомым хищником, изуродованным менкидокской отравой. Оставшиеся после него трупы выдавали необыкновенную свирепость, зато нежелание встречаться со всем отрядом разом навело Гвенну на мысль о робости. И эта мысль успокаивала. Опасается тот, кто уязвим, в чьей глубинной звериной сущности живет осознание смертности.

Когда габбья прыгнула с нависающего скального карниза, Гвенна поняла, как ошибалась.

Габбья не боялась.

Она вообще не знала страха.

И ни хрена не напоминала медведя.

Несколько мгновений рассудок судорожно подбирал сравнение.

«Многоножка, – решила Гвенна. – Это многоножка».

Длинное, гибкое, чешуйчатое, членистое тело – похоже на то. Только эта многоножка была шагов шести в длину и с Гвенну толщиной, так что не так уж похоже.

Головы не было – просто на одном конце щетинились, хлестали бичами щупы-усы, а с другого раскачивался в воздухе страшный, крючковатый скорпионий хвост. С обоих концов был ужас, а то, что между ними, и того ужаснее. Половина из сотни ног, каждая вторая, выглядели уродливо разросшимися лапками – черно-красными, ломкими, остроконечными. А другую половину составляли не ножки, а руки – безволосые и почти человеческие, только со множеством лишних суставов. Под туго натянутой кожей бугрились мускулы. Некоторые из этих рук заканчивались страшным подобием человеческой кисти, другие – щелкающими, зубастыми ртами, десятками жадных слюнявых ртов.

Чудовище обрушилось на Вессика.

Моряк разинул рот в крике, но звук не успел вырваться, потому что один из тех ртов накрыл его, прокусил губы, щеку, лицо. Пока Гвенна выхватывала клинки, в моряка впился десяток пастей – одни крепко держали, другие кормились, вырывали куски плоти из груди, бедер, из спины, разбрызгивали по выбеленным солнцем камням кровь и скользкий желтоватый жир. Тело отчаянно дергалось. Одна рука силилась оторвать впившийся в лицо Вессика рот, а тем временем другие рты отрывали ему руку от плеча. В теле наверняка уже не осталось жизни, но труп все плясал под свирепым напором.

Раммель с ревом бросился на чудовище. Его меч в лучах заката окрасился красным. Первый жестокий удар отрубил ближайшую к нему конечность.

Тварь завопила десятком ртов – издала страшный, стеклянно-тонкий детский визг и, взметнувшись всем телом, ударила моряка хвостом. Раммель, выронив меч, схватился за грудь, и тут зверюга оторвала его от земли. В глазах погибающего стыло изумление.

– Адмирал… – простонал он и обмяк.

Чудище терзало его полудесятком ртов: оторвало руку, голову, ногу по колено. Одни пасти тут же начинали жрать, щелкали друг на друга зубами, ссорясь из-за клочьев мяса. Другие потянулись вверх, гибкими темными языками пробовали воздух.

Мечи оказались в руках Гвенны в первые мгновенья атаки, но, глядя на ошметки Вессика и Раммеля, она не знала, что делать с оружием. Обычно при виде зверя сразу понимаешь, куда его пырнуть. В груди должно быть сердце, в голове мозг, где-то между ними легкие и кишки. А у этого… у этого и головы-то не было, а добраться до суставчатого туловища не представлялось возможным.

«Сухожилия, – напомнила себе Гвенна. – Руби связки».

Чем это поможет против чудовища о сотне конечностей, она не очень понимала. Многоножка отшвырнула жалкие остатки тел и, шевеля усами-щупами, развернулась к ней.

Краем глаза Гвенна заметила Крысу. Девчонка выхватила кинжал, сталь блестела в гаснущем свете. Какое жалкое оружие!

– Назад! – зарычала на нее Гвенна. – Отступай вверх по лощине.

– Драться… – начала девочка.

– Отступление – тоже бой. Пусть поползает. И бить будем сверху.

Так учила теория. Все трактаты по тактике дружно заверяли в ценности высоких позиций – их следовало занимать и удерживать. Гендран попросту советовал: «Займи высоту. Держи высоту». Только Гвенна поспорила бы на что угодно, что с такими зверюгами Гендран никогда не сталкивался. Чудовище водяной струей перетекало по камням и вверх продвигалось почти с той же скоростью, что вниз.

– Пошла! – поторопила Гвенна, разворачиваясь так, чтобы оставить Крысу за спиной, и стала медленно отступать вверх, держа клинки в защите ножницами.

Под ногами угрожающе шевелились камни.

Где-то позади щелкнула тетива – стрела мелькнула у самого виска и впилась в сустав членистой туши. Габбья замерла, вздыбилась, по-змеиному приподняв переднюю половину тела. Несколько слишком человеческих ртов взвыли. Другие шипели. Некоторые облизывали кровавые зубы кровавыми языками. Киль в короткие мгновения выпустил еще три стрелы. Все попали. Ни одна ничего не изменила. Чудовище дергалось, раскачивалось, вопило, но выглядело невредимым – только уронило на землю несколько капель вонючего гноя.

– Куда его бить, во имя Хала? – прорычала Гвенна.

– Я сам задаюсь этим вопросом, – невозмутимо отозвался Киль, выпуская следующую стрелу.

Нападение разделило их маленький отряд. Дхар, Киль, Крыса и двое легионеров отступали по лощине выше Гвенны; та, и не оглядываясь, слышала тяжелое дыхание, чуяла их переспелый страх. Джонон, Лури и Чент тоже держались вместе шагах в двадцати ниже: двое моряков укрывались за камнями, адмирал же вскочил на большой, высотой по грудь, валун – позиция не хуже других. Если бы им напасть с двух сторон, сверху и снизу разом… Гвенна только собралась окликнуть Джонона, когда