Вот в деревне заметили. Поднялась стрельба. Пулеметов, судя по слуху, масса. Пули часто летают и к нам. Рота ложится, чтобы не терпеть напрасно урона. Только офицеры одни стоя наблюдают за боем. Попросил бинокль у одного из них, но ничего не могу заметить. Орудие снято с передка, и лошади увезены назад к обозу. Из него начинают стрельбу по деревне. Видно, как там разрываются снаряды. Вот наши подходят ближе и выскакивают из канав на шоссе и на поля, цепями бегут к деревне. Подхватив пулемет, мы с нашей ротой тоже бросаемся на помощь полку. Хотя это лишнее, так как полк почти в деревне. Пули еще свистят и сыплются из нее, и пулеметы работают. Да, это не простые красноармейцы.

В правой канавке, недалеко от деревни, лежит наш убитый офицер – прапорщик Скудри. Пуля попала ему в голову в то время, как он со своей ротой выскакивал из канавы на шоссе. И теперь еще в судорожно сведенных руках держит винтовку, как будто хочет посадить кого-то на штык. Немецкая шинель залита кровью, и на съехавшей набок каске видна дырка от пули против виска.

Немного дальше, тоже в канавке, лежит раненый, около которого хлопочет фельдшер. Нагоняем полк и влетаем в деревню, передав пулемет Федорову и Вагину. Из-за угла еще виден уезжающий броневой автомобиль, минутой раньше обстреливавший шоссе. Шоссе в двух местах перекопано красными, дабы преградить дорогу нашим броневикам, которых с нами еще нет.

Один из солдат, увидя прятавшегося за избу башкира, схватил его за шиворот и тут же расстрелял, несмотря на то что последний, видя скверный оборот дела, ухватился за крайнее средство, а именно: бросился к нашему стрелку и, схватив его в объятия, думал держать так до тех пор, пока первый пыл боя остынет, но наш оттолкнул его и в ту же минуту, не целясь, выстрелом в голову свалил его.

Из деревни несется какой-то дикий вой. Влетев туда, видим картину: человек триста башкиров стоят в одной куче, подняв руки, и от страха воют, да такими голосами, что нам становится жутко. Попади мы в их лапы, воображаю, что бы они с нами сделали. Видя, что мы возьмем деревню, они стреляют до последней крайности прямо в упор, а теперь, когда удирать было поздно, сдаются. Некоторые из пулеметчиков стреляли до тех пор, пока не подбежишь к самому пулемету. Нескольких мы убили прямо прикладами.

В деревне около въезда валяются убитые. Один даже положен на носилки. Может быть, был важная шишка. Солдаты снимают с убитых те вещи, которые им нужны, а также меняют сапоги у пленных – все равно им новых не надо в тылу.

У красных человек 15 убитых, есть раненые и, как я говорил, 300 башкиров пленных. С нашей стороны убит один прапорщик Скудри и человек 5–6 ранено. Бой продолжается один час.

Несколько человек наших бежит через деревню в другой конец. Шоссе там идет круто под гору, а затем лесом до села Высоцкого, которое стоит в 4 верстах на высокой соседней горе.

Обратно в деревню едет удиравшая было раньше, но теперь пойманная двуколка красных.

По дороге лежат вещевые мешки, разбросанные в панике красными, валяются также шинели, шапки и другие вещи, которые мы собрали в двуколку.

В гору поднимаются одиночные пленные. Некоторые из них расстегивали гимнастерки и показывали кресты, давая понять, что они не башкиры. Сзади идет тип с самой азиатской рожей и тоже роется на груди. Хочет обмануть нас, якобы он тоже имеет крест.

Возвратившись обратно в деревню, я увидел, как наши срывают с одного дома красный флаг. Тут был совдеп. Пленных повели для допроса, чтобы выяснить. Коммунистов набралось несколько человек. Сегодня очень большая удача. Мы так ловко растрепали башкирскую дивизию. Перед боем многие боялись в душе за исход сражения.

Красные выбрали хорошую позицию. Поступали они вполне правильно, не разбиваясь на мелкие группы, чтобы дать нам отпор в начале наступления, а стянули в одном месте силы, которые, к счастью, мы так ловко разбили.

Собираюсь закурить махорку, мешочек которой я нашел на дороге. Вдруг крики:

– Кавалерия слева!

Мигом рота выстраивается в каре, чтобы прямо на штыки принять ее при въезде в деревню. Схватив наш пулемет, ставим его за бревна, наваленные около изб. Наводим живо на дорогу и ждем встречи.

Но приготовления напрасны. По дороге едет взвод конных-егерей. Там идет наш второй полк, и они несут связь. Понимаю теперь, как приятны неожиданные встречи конницы для пехоты. Невольно екнуло сердце при одном слове «кавалерия». Неудивительно, мы только что выдержали серьезный бой, а тут снова неожиданность.

Передохнув немного, выступаем на Высоцкое. Только что успели спуститься под гору, как вдали слева видим идущую массу людей с флагами. Хотели было переменить направление и даже успели уже обстрелять их. Оказывается, это была та же разбитая башкирская часть в количестве 700 человек, шедшая со своим знаменем сдаваться в плен второму полку. После того как мы ее разбили, она бросилась наутек к Ропше, но, увидев подходящий к деревне второй полк, сочла за благо без дальнейшей стрельбы сдаться. Известие это моментально же передали конноегеря.

У нас неприятная поломка пулемета. Произошла она потому, что, приготовляясь обстреливать шедших башкирцев, Вагин и Федоров, ставя пулемет, неосторожно сломали надульник. Заботкин побежал за запасным надульником в Кипени к обозу, а полк двинулся дальше.

Положив пулемет на телегу, идем в хвосте. Наступает темнота, а нам предстоит, вероятно, дело не менее крупное, чем Кипень, ибо еще с царского времени в Высоцком сделали хорошие проволочные заграждения и бетонные окопы.

На полпути догоняют два наших броневика «Россия» и «Гроза», последний был взят недавно в Ямбурге. По виду узнаю, что это тот самый броневик «Гроза белогвардейцев», с которым мы имели дело под Алексеевской 1 августа.

Сквозь тонкий слой свежей краски внимательный глаз может заметить слово «белогвардейцев», которое было закрашено нашими.

В одном из броневиков едет сам полковник Дыдоров. Большевики начинают первый раз за все время наступления обстрел артиллерийским огнем. По выстрелам слышно, что батарея стоит не в Высоцком, а дальше. Снаряды ложатся в лесу, не мешая нашему движению. Наши броневики, подойдя к деревне, въезжают в нее задом.

К нашему изумлению, стрельбы не последовало. Большевики перенесли артиллерийский обстрел на Кипень. Мы, волнуясь от неожиданной тишины в Высоцком, рысью поднимаемся по длинному отлогому подъему. Броневики выезжают обратно, найдя деревню пустой.

К Дыдорову едет докладывать мотоциклетист, что третий полк