ушедшими в наступление на деревню Юрки, находящуюся в четырех верстах от Поречья. Дорога ужасная. Вследствие дождей такая грязь, что еле вытаскиваем ноги. Пулемет приходится нести на руках. Часть выданного хлеба дорогой выбросили, ибо не в чем его нести. На рассвете подходим к Юркам, забирая в плен отставших от своих отступающих частей красноармейцев. Показываем им дорогу к месту переправы. Все равно никуда не убегут. Интересные разговоры с ними. Выходят они неуверенно, как зайцы из леса, – без винтовок.

– Что ж ты не бежал?

– Да я бы убежал, да только упал, да грудь об пенек ушиб.

– А где ж винтовка?

– В лесу.

– Ступай принеси!

Через несколько минут тянет ее из леса и подает нам. Показываем дорогу на Поречье, куда они и отправляются. Не доходя немного до деревни, остановились. Ожидаем подводы из Юрок.

Утро холодное. Иней. Из набранных красноармейских винтовок разложили костер. Уже раньше 1-й батальон с боем занял Юрки, захватив один пулемет и 25 пленных. Погрузив пулемет на обывательскую подводу, шествуем дальше. В Юрках не останавливались. У одной из изб валяются два расстрелянных коммуниста. Здесь стояла неприятельская артиллерия, уехавшая за несколько часов до прихода первого батальона. Два часа идем без всяких задержек. Слева слышна сильная упорная стрельба. Стрелковый дивизион наступает на мызу Ивановскую, где, по слухам, засел батальон коммунистов. Близ деревни Городни видим своих конных разведчиков, скачущих к нам назад с шашками наголо. Городня, занятая красными, собирается оказать сопротивление. Роты рассыпаны в цепь. Первый батальон идет в обход с левой стороны. Наш второй – прямо на деревню. Третий в резерве. В десять минут все кончено. Стоявшая в деревне инженерная рота смята. Взяты два пулемета вместе с прислугой. Они перед этим пили чай.

– Мы кольтисты и пьем чай, – ответили они на вопрос, когда их брали.

Всего захвачено около 30. Пять человек убито. С нашей стороны ранен солдат.

Заняв деревню, расположились на привале позавтракать.

Через час вышли дальше. Иногда по пути встречаем деревню, но красных нет. Сегодняшняя задача – перерезать Балтийскую железную дорогу до станции Молосковицы. В одной из встречных деревень захватили четыре пулемета без единого выстрела. Часам к пяти подходили к Молосковицам. Бабы с радостным криком бросались навстречу.

– Голубчики, наконец-то и вы пришли.

Перед приходом нашего полка красные хотели угнать весь скот, но, услышав о нашем приближении, бросились наутек, отказавшись от своей затеи. До станции чисто поле версты на три. Красные еще на станции. Очевидно, хотят дать отпор. Издали заметна их суматоха. На станции пыхтят паровозы. По дороге от Ямбурга показывается белый дымок, и товарный поезд катит мимо станции к Петрограду, за ним другой, а сзади бронированный. Боятся, как бы мы их не обстреляли. Обидно, опоздали на каких-нибудь полчаса, а то все три были бы наши.

Как потом мы узнали, первый был с хлебом, а второй с красноармейцами. Но вот на станции затрещали пулеметы. Бронированный поезд пока еще там. Пули засвистали над головами. Было приказано снять пулеметы с подвод, а потом спуститься в канавы, тянущиеся вдоль дороги. Наступление началось.

Часть первого батальона послана в обход справа, чтобы отрезать путь бронепоезду. Седьмая рота третьего батальона – влево. Полк по канавам двинулся прямо на станцию. Броневик, заметив обходный маневр, обстрелял бешено из пулемета и, дав несколько выстрелов из орудий, отошел от станции к Волосову.

Пройдя три четверти версты полем, мы выскочили из канав и одновременно с обходными частями, крикнув «Ура!», бросились к станции. Красные, не выдержав сильного пулеметного огня и натиска пехоты, кинулись наутек. На станции было взято пять пулеметов, обоз, четыре лошади и советский склад с теплым бельем, мылом, папиросами и сахаром. Особенно пригодились папиросы; в них чувствовался сильный голод. Подорвав пути, мы развели костры, выставили посты и расположились на ночь. Темнело. Мы сделали сегодня 25 верст и не спали предыдущую ночь. Задача наша была блестяще исполнена.

Только что мы приняли все меры предосторожности, как увидели идущий со стороны Волосова бронепоезд, вероятно, тот, что ускользнул от нас при занятии станции. Подойдя на версту, он пустил пару снарядов и убрался восвояси, очевидно зная, что наша вторая дивизия быстро наступает по другой дороге и может его отрезать от Гатчины.

16 октября. Выступаем опять часов в 10. Ночью был сильный дождь. Дорога очень испортилась, а идти придется параллельно шоссе, чтобы обшарить деревни, лежащие вне его. Может быть, там есть еще красные. Ноги скользят по грязи. У меня сапоги начинают лопаться по швам. В них забирается жидкая грязь. Очень неприятно. Кажется, нет худшего ощущения, чем сырые ноги.

Скоро должны выехать на шоссе перед Кипенью. Красных нигде не оказалось. Крестьяне опять говорят, что все большевики удрали в Кипень.

– Сколько их? – спрашиваем мы.

– Ой, батюшка, видимо-невидимо.

Возле шоссе поднимается стрельба. Опять заплевались пулеметы. Бежим позади первого батальона – он сегодня головной. Перед шоссе маленький хутор. На крыльце одной избы фельдшер перевязывает раненного в живот. Не останавливаясь, быстро идем дальше. Поле. Наш проселок идет перпендикулярно Ямбургскому шоссе.

По канавкам вдали видны серые убегающие фигурки. Это башкиры. Они поджидали нас, думая, что мы пойдем по шоссе. Случайно мы на них наткнулись во фланге. Пулеметы были выставлены вдоль канав и открыли огонь. Им не понравилось. Нас с этой стороны не ожидали. Они сочли за лучшее дать тягу в Кипень. Конечно, это были только их разведчики и охотники, желающие первыми встретить нас. Быстро выбежав на шоссе, наши успели еще обстрелять убегающих из наскоро поставленного пулемета.

Направо имение. Туда наши тоже заглянули. Теперь тащат одного фрукта. На голове шапочка пирожком с зелеными кантами, на рукаве на зеленом фоне красная звезда и такой же полумесяц. Его подвели к Радену.

– Кто вы такой?

– Я командир Башкирского батальона, бывший штабс-капитан, – улыбаясь, говорит он.

Его, конечно, сейчас же расстреляли, тут же в сторонке. Черт знает что! Штабс-капитан и батальонный в добровольческой башкирской дивизии!

Ждем, пока подтянется полк, чтобы идти дальше. Наш подвозчик-мужик уверяет, что он ранен в ногу, но после осмотра, сделанного нами, выясняется, что врет. Может быть, с перепугу при стрельбе он действительно и ушиб ее.

Кусты кончаются, и мы видим деревню Кипень. Перед нею поле, примерно с версту. Место неудобное: ровно, ни кустика, ни холма. Работа будет всему полку. Наша рота случайно прикомандирована для прикрытия орудия, подъехавшего к опушке кустов. Весь остальной полк идет по канавам, которые выручают нас уже много раз. Нам видна вся картина боя, хотя мы