То ли еще будет,

То ли еще будет,

То ли еще будет

Ой-ой-ой!

То ли еще будет,

То ли еще будет,

То ли еще будет

Ой-ой-ой!

Когда я допел песню и отложил в сторону гитару, сразу же, предупреждая готовые обрушиться на мою голову дифирамбы, нагло заявил:

– Называется «Песенка первоклассника», из свежего. Предлагаю Лайме попробовать её исполнить, мне кажется, должно неплохо получиться.

Паулс повернулся к скромно стоявшей чуть в сторонке Вайкуле.

– Попробуешь?

– Попробую, – легко согласилась она.

Попробовали они тут же, не отходя от кассы, благо что зрительный зал был пуст, если не считать уборщицы с метёлкой и совком. А на сцене незыблемо стоял рояль, который ещё не успели накрыть чехлом, за него – за рояль, а не за чехол – и сел Паулс. Память у маэстро уникальная, он с ходу наиграл мелодию, уже с аранжировкой, и если на первом прогоне Лайма, державшая в руках тетрадный лист с текстом песни, немного запиналась и пару раз сфальшивила, то уже третье исполнение мне показалось чуть ли не идеальным. Однако Раймонд Волдемарович заявил, что тут ещё работать и работать.

– Аранжировку я беру на себя? – спросил он у меня.

– Конечно, вы профессионал, я вам доверяю.

– Прекрасно… Вы не будете против, если мы эту песню исполним на концерте в преддверии 1 сентября? И вообще введём в наш репертуар? Естественно, авторские будут отчисляться.

– Не возражаю, – пожал я плечами.

А сам подумал, что опять придётся дёргать Нечипоренко с регистрацией песни. Может, в ресторан его сводить в качестве благодарности? Хотя мне кажется, он не из тех, кто посещает подобного рода заведения. Тогда можно отделаться каким-нибудь презентом, типа портфеля из натуральной кожи. Трудно, но можно достать.

Когда мы покинули зал «Дзинтари», Рижское взморье уже погрузилось во тьму, расцвеченную уличными фонарями и огнями разного рода увеселительных заведений, которых тут хватало. То и дело встречались вывески «BARS» и «RESTORANS»… В одном из таких «BARS» нашёлся свободный столик, и мы перекусили жареными шпикачками с лёгким овощным гарниром, выпив заодно по местному фирменному коктейлю, показавшемуся мне не настолько качественным, сколько за него нужно было заплатить. Но девушкам и Вадиму понравилось, ну и ладно.

– А хотите посмотреть настоящее варьете? – спросил я, когда мы вышли на свежий, напоенный солоноватым запахом моря воздух.

– Это что такое? – спросил Вадим.

– Я знаю, – вклинилась Полина. – Это где девушки в чулках пляшут и ноги задирают.

– Вроде того, – улыбнулся я.

– Ну и где такое можно посмотреть? – снова спросил Вадим.

– Ресторан в паре километров отсюда, называется «Юрас Перле», то есть «Морская жемчужина».

– Идём, – за всех решила моя жёнушка.

И мы пошли. В «Юрас Перле» – здании уникальной архитектуры с выдающимся в сторону залива «носом» – в прошлой жизни мне побывать так и не удалось. Пришли с женой, но оказалось, что народу внутри битком, да ещё у входа толпится очередь страждущих попасть внутрь. Не уверен, что и в этот раз удастся проскочить.

Как в воду глядел… У входа толпилось десятка два человек, эти, наверное, из самых стойких, потому что текучка здесь практически отсутствует. Это я уж знаю по опыту своих многочисленных посещений ресторанов. Люди в них стремятся не для того, чтобы посидеть часок и свалить, уступив место другим страждущим. Если уж повезёт оказаться внутри, то часа на три минимум, а то и до закрытия. Только бы хватило денег на заказы, чтобы не позориться с чашечкой кофе.

Здесь же, насколько я помнил, программа варьете начиналась ровно в полночь, то есть через полтора часа. До этого времени уж точно никто не уйдёт.

Хотя я был более чем уверен, что свободные места есть, нет такими администратора, которые не придерживал бы пару столиков на всякий, так сказать, случай. Или вообще отдельный кабинет. Вдруг большой начальник захочет поужинать? Сказать ему, что, пардон, нет мест – всё равно что плюнуть в рожу. Не поймёт. Обидится. И как следствие – у администратора могут возникнуть неприятности.

Только вот наш квартет на больших начальников не походил. И я даже не представлял, как мы сможем попасть внутрь. М-да, опрометчиво я как-то притащил сюда свою компанию, теперь придётся возвращаться в коттедж госпожи Якобсоне не солоно хлебавши. Хорошо хоть не голодными, успели перекусить в безымянном баре.

– Видно, не судьба, – вздохнул Вадим, озвучивая очевидное. – Ладно, идём домой, что ли, а то у меня уже глаза, кажется, начинают слипаться.

Однако, не успели мы отойти на два десятка шагов, как я услышал чей-то возглас:

– Женя! Покровский!

Обернувшись, я увидел спешащего в нашу сторону… Это был не кто иной, как Евгений Евтушенко.

– Здорово, тёзка! – протянул он узкую ладонь, улыбаясь во весь рот. – Ты какими тут судьбами?

– Да мы на недельку отдохнуть приехали. А вы какими?

Я не рискнул перейти на «ты», учитывая, что поэт чуть не в два раза старше меня нынешнего. Со стороны, пожалуй, это могло выглядеть невежливо. Но Евтушенко и тут удивил:

– Слушай, давай без «выканья». Поэт поэту – друг, товарищ и брат, невзирая на возраст. Поэт в России – больше, чем поэт! Хотя, честно скажу, твои мелодии мне нравятся больше, чем стихотворное творчество. Надо нам с тобой как-нибудь составить творческий тандем: с меня стихи – с тебя мелодия.

– Забились, – выдал я нечто из молодёжно-уголовного сленга. – Так какими ветрами, ты так и не сказал…

– Завтра у нас с Беллой и Андреем творческий вечер во Дворце культуры завод ВЭФ, в Риге. Мы сегодня днём приехали, и товарищи-организаторы пригласили нас культурно отдохнуть за счёт, так сказать, принимающей стороны. Вон они стоят.

Он показал на стоявшую отдельно группку людей у входа, в которой я вроде бы узнал Ахмадуллину и Вознесенского. Выражения их лиц было не разглядеть, но думаю, они тяготились неожиданной задержкой, тем более что некоторые уже их узнали, я услышал, как кто-то из толпы крикнул: «Это же Вознесенский с Ахмадуллиной!»

Однако… Они же ведь бывшие муж и жена – Евтушенко с Ахмадуллиной, развелись, кажется, в 1958 году, когда тёзка заставил сделать Беллу аборт. Потом у неё был скандальный брак с Нагибиным, а сейчас поэтесса вроде бы замужем за балкарским поэтому Эльдаром Кулиевым. И вот как ни в чём ни бывало вместе в творческой командировке. Ну да это их проблемы, поэты – они вообще люди немного странные.

– Будем смотреть сегодня варьете, кордебалет, – хмыкнул Евтушенко.

– Повезло вам, – вздохнул я, – а мы вот,