Длинные ресницы Блейбери дрогнули, и она подняла глаза на Саргатанаса. Королева не ответила на его приветствие. Очень спокойно, так, что ее невозможно было заподозрить в насмешке, она спросила:

— Что привело тебя ко мне, посланник Астарота? Неужели великим андрасам понадобилась помощь русалки?

— Повелитель послал меня не за помощью. Я понимаю, что королева шутила, допуская такую возможность. Повелитель требует выдачи двух вагкхов. Немедленно.

На невозмутимом лице Блейбери промелькнуло удивление, словно рябь на воде.

— Я ничего не слышала ни о каких вагкхах.

— Неужели возможно, чтобы хоть одно событие прошло мимо вас, моя королева? Тогда я попробую освежить вашу память. Несколько дней назад русалки обнаружили двух мужчин около памятника андрасам и забрали их с собой. Обычно мы смотрим сквозь пальцы на такие вещи. Каждому ведь хочется немного развлечься…

Демон улыбнулся своей шутке. Его зубы скалились, а глаза оставались совершенно серьезными. По этому взгляду Блейбери сразу поняла, насколько важно дело, ради которого он прилетел. Надеясь, что все-таки ошиблась, она тихо спросила:

— Что будет в том случае, если я не выдам этих вагкхов?

— Война.

Нежный румянец сошел со щек мелузины. Пытаясь сохранить остатки своего достоинства и не показать, насколько она испугана, женщина спросила:

— Сколько дней дает мне Астарот?

— Три дня и ни днем больше. Вагкхи нужны ему живыми. Любые отговорки будут расцениваться повелителем как неуважение, и даже оскорбление. Я советую тебе, Блейбери, поторопиться. Мои воины пока останутся здесь. Присмотрят за островом. Мало ли что…

Саргатанас распахнул свои огромные крылья и взлетел. Он сказал королеве русалок все, что считал нужным. Отвечать же на вопросы, которые она могла бы задать, у него не было желания. Поднявшись так высоко, что дворец внизу превратился в детскую игрушку, он бросил последний взгляд на остров. Он увидел, что Блейбери встала со своего трона и подошла к воде. Около берега кружилось множество русалок. Сверху они напоминали рыб, чем, по мнению Саргатанаса, и являлись в действительности. Он улыбнулся. Теперь его улыбка была настоящей. Он был доволен прошедшими переговорами.

Тилия со страхом возвращалась в свой дом. Она понимала, что несколько переусердствовала в своем стремлении наказать Озби. За те десять дней, что она отсутствовала, мужчина мог умереть. Женщина долго кружила вокруг дома, никак не решаясь заплыть внутрь. Затем осторожно и медленно поднималась по водному туннелю в свою комнату. Совершенно беззвучно, с замирающим сердцем Тилия вынырнула и посмотрела по сторонам.

Она ожидала увидеть все что угодно, только не то, что открылось ее взору. Озби не умер. Он даже не выглядел изможденным. Мужчина не лежал где-нибудь в дальнем углу комнаты. Он тренировался. Причем вслепую. На его глазах была темная повязка. Тилия замерла, удивленно глядя на него. Как же он был красив! Она обратила на это внимание еще при первой встрече. Но после вынужденного расставания он показался ей еще прекраснее. То ли потому, что она сильно скучала по нему все последнее время, то ли потому, что сейчас мужчина двигался, совершая настолько гармоничные движения, что на него было приятно смотреть.

Наблюдая за Озби, она скрупулезно отмечала малейшие изменения в его облике. Темно-каштановые с рыжинкой волосы вагкха отросли. На щеках появилась щетина. Но это были только внешние изменения. Она чувствовала, что мужчина изменился и внутренне. Он стал жестче. Его движения, напоминающие сложный танец, были резкими. Казалось, что он держит в руках невидимое оружие, с помощью которого атакует врага. Мелузина наблюдала за ним до тех пор, пока Озби не остановился и не снял с глаз повязку. Сразу после этого мужчина размотал с бедер ткань и пошел к воде. Очевидно, он хотел искупаться. Удивление, которое появилось на его лице при виде Тилии, было искренним. Он остановился, увидев женщину, резко развернулся и пошел назад.

— Озби…

— Приплыла, чтобы проверить, жив я или уже умер?

Его взгляд, брошенный через плечо на мелузину, был презрительным. Яркие янтарные глаза обожгли ее огнем. Она выбралась из бассейна, испытывая угрызения совести.

— Прости меня… Я повела себя глупо и жестоко.

Она шла к Озби, наблюдая, как он торопливо обматывает вокруг своих бедер только что снятую ткань.

— Я рада, что с тобой все в порядке.

— Я не верю тебе, Тилия. Из твоих уст это звучит как насмешка. Я думаю, что ты возомнила себя хозяйкой чужих жизней и упиваешься этим. Могу посоветовать тебе только одно — уплывай туда, где была все это время!

Женщина беспомощно посмотрела по сторонам. Она не знала, что ей ответить на его обвинения. Тилия поняла, что Озби не изменился. Она по-прежнему не интересовала его. Её взгляд скользил по комнате, пока не остановился на столе. Тот был пуст. Еды в комнате не было. Откуда же Озби черпал свои силы? Она видела, что он не просто ходил, он тренировался. Тилия почувствовала горечь. Она поднялась откуда-то из живота и собралась у нее во рту. Она поняла, что её предали. Озби кто-то помогал. Других вариантов просто не было. Женщина подняла на него мгновенно потяжелевший взгляд и сказала:

— Я узнаю, кто носил тебе еду. Этот предатель будет сурово наказан. А ты еще пожалеешь о своих словах. Если ты думал, что голод самое страшное из моих наказаний, ты очень заблуждался. Посмотрим, как ты будешь со мной разговаривать после того, как я отключу подачу воздуха в эту комнату.

Она шагнула к бассейну и зло прошептала:

— Ты будешь стоять на коленях, и молить меня о пощаде! Хоть ты и упрямец, каких не видывал свет, тебе не избежать участи всех сухопутных мужчин. Ты станешь моим рабом до конца своих дней!

Если бы Гдаша увидел кто-нибудь из знакомых, он был бы удивлен. И это самое слабое определение того, что он бы почувствовал. Гдаш, с его амбициями, с его вагкханским упрямством, наконец, с его консерватизмом, учился плавать. Он держался за пузырь с воздухом и болтал в воде ногами. Внешне Гдаш был абсолютно спокоен. Только пальцы рук, сжимающие пузырь, побелели от напряжения. Ингер сидела на кромке бассейна и внимательно следила за его действиями. Она потратила столько сил, уговаривая его научиться плавать, и все впустую. И вдруг, совершенно неожиданно, он решил попробовать сам. Учеба продолжалась третий день подряд. Ингер, хоть и не понимала причины его столь внезапного решения, была рада. Гдаш делал пусть небольшие, но успехи. Он уже мог немного держаться на воде. Девушка как раз собиралась сказать ему об этом, когда увидела среди брызг и волн Тилию. Та вынырнула и раздраженно посмотрела на вагкха. Затем она увидела Ингер, и ее лицо приобрело злое выражение. Тилия громко сказала:

— Иди за мной. Я хочу с тобой поговорить.

Ингер чуть замешкалась.

— Она никуда не пойдет.

Тилия не поверила своим ушам. Эти слова произнес тот самый мужчина, который еще минуту назад бил ногами по воде, поднимая тысячу брызг и вызывая нешуточные волны. Сейчас он сидел рядом с Ингер на краю бассейна и внимательно смотрел на нее своими темно-зелеными глазами. Видя, что она пребывает в замешательстве, он повторил: